Наш Советский Союз тоже именно к семидесятым годам достиг своей Вершины, той самой, с которой все дороги могут вести только вниз, но - не удержался на ней навечно. И первым шагом его с этой Вершины было принятие брежневской Конституции. А тот Советский Союз - удержался на Вершине своего Величия!
Если бы жители того Советского Союза посмотрели бы на гибель нашего, то сделали бы такой Вывод, что, во-первых и в самых главных, во всём виноваты "флюгера", то есть наивные, доверчивые и простоватые люди, которые чистосердечно поверили в ту чушь, что в газетах понаписывали да по телевизору понапровозглашали, и потому понадеялись, что без советской Системы у каждого будет свой дворец с вертолётом; а во-вторых - что виноваты все те, кому от сытой, сонной, спокойной санаторной жизни это самое "пресно и скучно". Им же самим, истинно Образцовым людям, от такой жизни вовсе не пресно и скучно, а - Естественно; подобно тому, как рыбам в воде не мокро и не сухо, а - естественно...
Высмотрели бы они, впрочем, ещё и то, что оба Советских Союза, с их точки зрения, оказались бы типичными государствами того самого реакционного социализма, который фактически суть государственно-бюрократический феодализм. То есть - это докапиталистические государства под лозунгами и внешним оформлением государств послекапиталистических. А наши события 1985-1998 годов, особенно 1991 года - назвали бы классической и сверхклассической буржуазно-демократической революцией в докапиталистической стране.
А отличия определили бы в том, что:
Во-первых, у нас вопрос, кому в феодальном государстве быть привилегированными боярами, а кому бесправными холопами, решался исходя из наличия высшего образования - то есть имел место быть образовательный ценз, по которому привилегии делать Карьеры получали только образованцы; а у них таковой ценз был дембельским - только дембеля, срочную службу отслужившие, получали гражданские, судебные и карьерные права, в том числе и право получать высшее образование. Ещё и призывники у них имели право выбирать место службы - отчего в некоторые воинские части конкурс был весьма немалым, и не всякому удавалось его пройти. Впрочем, даже врождённо слепоглухонемому парализованному дауну там нашлась бы служба, хотя бы испытателем ядов и противоядий. Кто не хотел, тот у них, впрочем, мог не служить, но и жизнь такого была ужасна - всякий дембель, даже тот, который в бытность свою срочником был кадровым раззвиздяем и не вылезал с гауптвахты, имел все права гражданина; а неслуживший не имел даже права на презумпцию невиновности, со всеми вытекающими из этого последствиями...
Во-вторых, в нашем Союзе имело место быть кошмарно снисходительное отношение к уголовникам, как к бедненьким и несчастненьким, а у них - наоборот, как к падлам. И зоны у них были не исправительные, а губные - в которых губили зеков, с трансляцией этого в прямом эфире. То есть - огораживали где-нибудь в глухой тайге кусок пространства сто на двести километров, и загоняли туда зеков, признанных безнадёжными, дабы они там жили своим законом, без права на выход. К случайно загремевшим (например, убившим из личной мести), впрочем, и там могли быть гуманными, но - только к тем, кто подтвердил свой статус случайно загремевшего тем, что на предварительном заключении категорически отрицал неформальные тюремные традиции и потому пресмыкался не перед неформальным воровским авторитетом, а перед формальным, то бишь осведомителем, у которого там и нашивка на робе была соответствующая. Впрочем, если такие зеки со временем переставали оправдывать доверие - и их переводили из "химиков" и бесконвойных в губные зоны...