Корабли КПУГа продолжали ходить галсами, «прочесывая» квадрат плотной гребенкой. И ничего! Однако, тут, согласно полигонного времени, всплыла у заданной кромки полигона подводная лодка, наш учебный «противник». С ней была установлена связь, комдив покинул мостик и спустился в радиорубку. Через некоторое время он вновь появился на нем, застегивая свое видавшее виды меховое командирское пальто, зло плюясь сквозь свою роскошную бороду, и ругаясь на чем свет стоит. «Подводники что-то слышали, но ничего не знают» – так можно было перевести в печатную форму его возбужденную речь, исключая некоторые эпитеты и междометия, отражающие его возбужденное состояние.
– Д-а – а, – протянул минер, – похоже, что торпедам – капут, они затонуть могли только от разрушения корпуса. А от чего корпус торпеды мог крякнуться?» – с видом экзаменатора обратился он к нашему корабельному минеру. От прямого удара во что-то достаточно большое и твердое! – ответил тот.
– Правильно, лейтенант, от удара. А до дна здесь метров шестьсот – семьсот, скал подводных на карте не обозначено, значит – от удара о цель. А о какую такую цель? А, и даже без вариантов, – о ту самую, по которой и стреляли! Вон она, в базу направилась, громыхая дизелями. От такого удара корпус у «изделий» треснул, их просто выбросило на поверхность, а затем они уверенно набрали воды внутрь и затонули. Мы ведь ясно видели, что они всплыли, засекли точку всплытия и уж точно бы их обнаружили, если бы они уцелели. И, раз они обе накрылись, значит – это из-за подводников. Наша ошибка не может повториться сразу на обеих, и никто меня в обратном не убедит! Подводники что-то знают, ну не могут не знать, однако – темнят. Естественно, боятся. А чего боятся? Да конечно, почему-то нарушили какие-то требования. Ничего, шила в мешке не утаишь. Особенно флотское. Или вытечет само, или всегда запах выдаст! – пророчески завершил свои логические построения Петр Семенович
Все выходило логично. Бородатый комдив с доводами полностью согласился, буркнув: – Ну, ты прямо Шерлок Холмс, на пару вместе с патером Брауном. Тогда на корпусе у них должны остаться отметки от наших торпед, вечная им память!
– Конечно, найдутся, куда они денутся! Даже спорить на бутылку не буду ни с кем, это нехорошо в данном случае. Ибо, если кто спорит, то один из них – дурак, а один подлец! Ну, а роль второго меня устраивает еще меньше, чем роль первого! – разминая сигарету, заключил Потапов. В логике Петру Семеновичу не откажешь. Он был известен всей бригаде, как эрудит, шахматист и уникальный специалист по модному тогда «кубику Рубика». На спор, он с завязанными глазами собирал его из любого состояния за десяток – другой движений. Это был своеобразный тест на логическое мышление.
Как выяснилось позже, с подводной лодкой так и было. «Авось» не помог! Подвсплыв для ремонта системы, она оказалась аккуратно на заданной глубине хода торпед, на траектории «мешка» их боевого курса. Из рассказов очевидцев, уже потом и под некоторым секретом, в теплых компаниях, мы узнали, что удар был настолько чувствителен, что все, кто занимался своими делами или подремывал где-то в укромном уголке, без команды бросились по своим штатным местам по расписанию. Это – рефлекс подводника. Чуть позже из центрального поста прозвучала команда осмотреться в отсеках, но течи, слава Богу, нигде не было. Однако впечатление у всех осталось не самое приятное. У людей – впечатления, а на бортах лодки вмятины и силуминовые обломки корпуса торпед. Те даже торчали в зазубринах на легком корпусе, как потом все увидели.
Наши корабли, больше для приличия, еще поутюжили квадрат полигона, и уже через некоторое время получили команду возвращаться в базу. Выстроившись в строй кильватерной колонны, МПК, временами окутываясь косматыми клубами бело-голубого солярового дыма, шли в сторону Печенгского залива. Ветер крепчал, смяв гладь моря как цветную бумажку, и волны, разбиваясь об форштевень, с громким плеском били в скулы и с шумом оглаживали серые борта. На ходовом посту продолжали обсуждать событие. Дивизионный минер с комдивом и командиром корабля, прикидывали стоимость торпед и уже обсуждали бюрократический механизм их списания, а так же возможные вытекающие из этого административные последствия и неизбежные визиты «всей вертикали» минно-торпедной службе, в ходе которой будет доказываться не то, кто виноват, а традиционное – «виноват не я». Заступивший на вахту рулевого боцман заинтересованно спросил флагманского минера: «А сколько же они стоят?». Занятый своими невеселыми мыслями, минер меланхолично ответил: «Примерно четыреста сорок тысяч рублей!». Боцман помолчал с пару минут и совершенно серьезно изрек: «Это пять тысяч шестьсот ящиков водки! Или даже чуть больше! Целый товарный состав пульмановских вагонов! Какой кошмар!». Его восклицание разрядило обстановку на ходовом посту. Даже мрачный комдив улыбнулся и махнул рукой : «Кто о чем, а вшивый – про баню! Леня, ты прямо арифмометр «Феликс», только в кителе. И, смотри-ка, ты даже не задымился из-под шапки, напрягая свои мозги! У тебя другие ценностные ориентиры, кроме водки, еще имеются?»