— Тогда страховая компания возместит убытки его семье… И, конечно, возьмет на себя расходы по похоронам и розыску убийцы.
— Рон, не обижайся, но, по-моему, ты форменный идиот! — решительно высказалась Джил.
Я увлеченно следил за причудливыми изгибами вуали. На одном конце — просвеченная солнцем синева, на другом — прекрасная рыжеволосая девушка… Рядом с которой в данный момент вышагивали двое парней, одетых так же причудливо, как и она.
Их головы были покрыты перьями — голубыми, зелеными и золотыми, — которые топорщились на макушке хохлом, как у какаду. Одежда их напоминала плащи древних маори: в ней перемежались перья самых разных цветов. Кроме коротких плащей, на них ничего не было, и их телосложение наверняка удостоилось бы одобрения Джил.
Впрочем, сейчас ее слишком поглощал спор с Роном, и она не обращала внимания на двух пернатых созданий.
— Что правительство дает людям — кроме тех, конечно, которые сумели дорваться до власти? — горячо доказывал Коул. — Раньше существовали частные почтовые отделения, их услуги обходились гораздо дешевле государственных. Все, за что берется правительство, мгновенно дорожает, ты согласна? А посмотри на…
Девушка в синей вуали наотмашь ударила одного из пернатых мужчин по губам, развернулась и попыталась влепить пощечину второму, но тот вовремя схватил ее за запястье. И тут же все трое замерли в ожидании парализующего луча.
В Парке Свободы любая девушка с легкостью отвергает приставания. А если парень настолько туп, что ему недостаточно простого «нет», он рискует заработать пощечину. Как правило, до этого дело не доходит — кому охота провести остаток дня, приходя в себя после действия полицейского парализатора…
Но теперь парализаторы были вырублены по всему парку.
Девушка вырвала руку из пальцев мужчины в перьях и побежала. Он не пытался броситься вдогонку, а просто схватил вьющуюся за ней вуаль.
Рывок отбросил девушку назад, но она тут же расстегнула золотые пряжки на плечах и снова бросилась бежать.
Дело принимало серьезный оборот.
Двое пернатых со смехом погнались за беглянкой, кое-кто из свидетелей этой сцены тоже засмеялся, но рыжеволосой красавице было не до смеха. Когда она проносилась мимо, я заметил два кровоподтека от пряжек у нее на плечах и подумал: не вмешаться ли? Но было уже поздно — все трое исчезли за деревьями, только накидка осталась лежать на траве, как шкура длинной синей змеи…
Джил уже не сидела — она стояла рядом со мной, нервно обхватив себя руками за плечи.
— Рассел… Пойдем к выходу! Может, нам все-таки удастся выбраться отсюда!
Не только моей подруге захотелось побыстрей покинуть парк — короткая аллея, ведущая к Уилширскому выходу, была густо забита толпой. Большинство людей выглядели разочарованными или изумленными, но на лицах у некоторых я увидел страх. Никогда прежде не случалось такого, чтобы из парка нельзя было выйти…
И раньше никто не гонялся здесь за обнаженными рыжеволосыми красотками.
Наверное, именно поэтому я не успел вмешаться. Как и все остальные, я слишком привык, что на любое проявление насилия мгновенно реагирует ближайший полицейский «глаз». А если он не реагирует, значит, происходящее совершенно законно и опасности не представляет…
Кабинки для переодевания оказались заблокированы так же, как и выходы. Я видел, что Джил все время ежится и обнимает себя за плечи, и спросил:
— Тебе холодно?
— Нет… — Она вздрогнула. — Просто… Просто мне хотелось бы одеться. Они… Они все так на меня смотрят…
Прежде Джил нравилось, когда на нее смотрели, но сейчас ее как будто подменили.
Я не стал выяснять, в чем дело, а только спросил:
— Синяя накидка сойдет?
— Да… Да, все, что угодно!
Мы вернулись назад, туда, где на траве осталась лежать накидка, но опоздали — она исчезла.
— Может, возьмешь мои шорты? — серьезно предложил я. Больше мне нечем было поделиться.
— Ой, нет! Я же нудистка, а ты так и не…
— Возьми мой свитер, — подал голос до тех пор молчавший Рон.
Кажется, он чувствовал себя чертовски виноватым.
Джил благодарно приняла короткий свитер, а потом, явно чувствуя себя не в своей тарелке, обернула рукава вокруг пояса и завязала на боку.
— Что, теперь так носят? — непонимающе шепнул мне Коул.
— Знаешь разницу между ню и обнаженным телом? — прошептал я в ответ.
— Нет. А что?
— Ню — артистично, обнаженность — беззащитна.
Рон понял и вопросов больше не задавал.
Нудизм всегда пользовался популярностью в Парке Свободы, но в этот теплый вечер обнаженность здесь явно стала не в чести. Я четырежды видел куски знакомой синей вуали: один раз — в виде короткого мужского хитона, дважды — в попытках сымитировать саронг, и напоследок — как повязку для чьей-то раненой руки.