Ехал по Свири Петр этот на судах, — только суда были большие, — и доехал он до порога Аисьей Головки, а тут были уж лошади приготовлены для тяги. Потянули первое судно, а оно на камень, да только как дело против воды было, то вреду не сделало. Тут доложили царю, что кабы не камень, так простору бы больше было и ход бы чистой был. Его царская милость сам смотрел камень и задумал поднять и отвалить в сторону. (…)
С помощью немногосложных инструментов и снастей, какие находились под руками, под личным наблюдением царя сделаны были под камень закладки, и он был поднят из воды; оставалось подложить подкладки, и камень был бы на подмостках; но дело все испортил один старик, крестьянин из деревни Важины, которому велено было подложить балки под камень, когда он будет на виду: старик оплошал, и камень, сорвавшись с веревок и цепей, юркнул в воду.
Император, от глаз которого не укрывалось никакое дело, заметил оплошность старика и в справедливом гневе изволил обозвать его из царских уст Лысой Головой.
С той-то поры и мужика звали Лысой Головой, да и порог стали называть Лысой Головой, а что теперь-то зовут Лисьей Головой — так это уж по забытью народ переменил.
Долго и безуспешно осаждали русские войска сильную крепость Орешек. Царь Петр употреблял все способы, чтобы поскорей овладеть твердыней (…).
Порешили усилить канонаду, направляя орудия преимущественно в один пункт, чтобы разбить стены и потом в образовавшуюся брешь направить штурмующие колонны.
Несколько дней стреляли беспрерывно. Наконец с батарей донесли, что стена разрушена. Русские возликовали и, так как дело было к вечеру, решили на следующее утро напасть на крепость.
Рано поутру Петр с другими военачальниками поднялся на холм взглянуть на бреши и был поражен, увидев, что разбитые стены стоят как ни в чем не бывало, даже будто новее стали.
Разгневался царь ужасно и хотел было всех пленных шведов предать лютой казни, но тут один из них выступил вперед и вызвался объяснить, в чем дело.
— Ваше величество, — сказал он, — русские войска уже не раз разрушали стены крепости, но мои соотечественники каждый раз пускались на хитрость. За ночь они сшивали рогожи, красили их под цвет камня и закрывали ими проломы в стене. Издали казалось, будто и впрямь новая стена выведена…
— Хорошо же, — возразил Петр, — мы перехитрим шведов.
Он приказал пленных отвести обратно в место, где они содержались, а войскам наделать побольше чучел из соломы, одеть их в солдатскую форму и разместить на плотах. Управлять плотами назначили нескольких человек охотников.
Незадолго до полудня плоты двинулись по Неве к крепости. Шведы открыли адский огонь. Множество плотов было разбито калеными ядрами, но уцелевшие подвигались все вперед и вперед. Ужас охватил мужественный гарнизон при виде надвигавшихся на них русских солдат, бесстрашно идущих под градом свинца.
Плоты приблизились… Обезумевшие от страха шведы поспешили вынести ключи и сдаться на полную волю царя. В то время как городские власти изъявляли русскому государю свою покорность, на крепостной башне пробило полдень. Петр снял шляпу и перекрестился.
В память взятия крепости Орешка с того самого дня и до сих пор ровно в полдень производится торжественный звон колоколов.
Когда Петр Первый воевал со шведом, под Полтавой когда был бой, поехал он с Москвы под Полтаву. Заехал по пути в Троице-Сергиевский монастырь к настоятелю под благословление. А ведь царь приехал, так сперва надо чайку попить, угостить царя игумену. Вот сидят они с игуменом за столом, ожидают, когда служка им соберет на стол. А в которой комнаты они сидели, были половики настланы или ковры, как там, и вот служка несет противень с чаем. Два стакана с чаем и водка, конечно, на подносе. Как он замешался в этих половиках да упал с подносом. Упал да разбил это все на подносе-то. Но не растерялся служка, а показывает на эти черепья и говорит:
— Так вот, императорское величество, сокрушите супостата.
Потом Петр Первый не забыл этого служку, и когда он разбил шведа под Полтавой наголову, и вот он возвратился обратно и этого служку с простых монахов сразу возвратил в архимандриты.
(…) Он (Петр Первый) победил шведа и разбил Карлу; Карло не знал, куды деться, и убежал в Англию. И пишет туда Петр Первый:
— Выслать оттуда Карлу!