Едет однажды царь, и на его коне. Он перед самым конем стал на колени и наклонился лицом до самой земли. Царь остановился.
— Встань! — крикнул государь громким голосом. — Что тебе нужно?
Мужик встал и подал прошение.
Взял прошение царь, тут же прочитал его и говорит:
— Что же я у тебя украл?
— Этого коня, царь-государь, на котором ты сидишь.
— Ладно, — говорит царь, — я поеду вперед, дело у меня нужное есть, а ты стой тут и жди, когда я назад поеду, ты крикни коня, как звал ты его дома. — И уехал.
Немного погодя едет царь, поравнялся только с мужиком, а мужик и крикнул: «Кари, Карюшко!» Конь остановился, повернулся головой к мужику и стоит поперек дороги; мужик к коню, а конь к нему, и стал мужик у коня морду рукой гладить и шею почесывать, а конь к нему ласкается и морду ему на плечо положил. Петр Великий слез с коня, смотрит на коня с мужиком, а мужик уж плачет.
— А чем ты еще можешь доказать, что конь твой? — спросил царь.
— Есть, царь-государь, приметы, он у меня двенадцатикрестный, насечки в копытах есть.
Приказал царь посмотреть, и действительно, в каждом копыте в углублениях вырезано по три больших креста. Видит царь, что (…) коня украли и ему продали. Отпустил мужика домой, дал ему за коня восемьдесят золотых и еще подарил немецкое платье. Так вот, что в Питере памятник-то есть, где Петр Великий на коне сидит, а конь на дыбах, так такой точно конь и у мужика был.
Когда была война со шведами, то Петр ездил на этом коне. Раз шведы поймали нашего генерала и стали с него с живого кожу драть. Донесли об этом царю, а он горячий был, сейчас же поскакал на коне, а и забыл, что кожу-то с генерала дерут на другой стороне реки, нужно Неву перескочить. Вот чтобы ловчее было скак сделать, он и направил коня на этот камень, который теперь под конем, и с камня думал махнуть через Неву. И махнул бы, да бог его спас. Как только хотел конь с камня махнуть, вдруг появилась на камне большая змея, как будто ждала, обвилась коню в одну секунду кругом задних ног, сжала ноги, как клещами, коня ужалила — и конь ни с места, так и остался на дыбах. Конь этот от укушения змеи и сдох в тот же день. Петр Великий на память приказал сделать из коня чучело, а после, когда отливали памятник, то весь размер и взяли из чучела.
Один из наших вельмож, ездивший за границу, привез Петру пистолет. Царь очень потешался подарком, но, к несчастию, сломал курок. Не нашлось в Москве мастера, способного его починить, и кто-то посоветовал обратиться в Тулу, где кузнец Никита Демидов Антуфьев славился ловкостью и искусством. Петр, ехавший в Воронеж, захватил пистолет с собой, остановился в Туле и приказал позвать кузнеца, который объявил, что дело можно поправить, но что починка потребует времени. Петр оставил ему пистолет с тем, чтоб взять его назад, когда поедет обратно в Москву. Месяца через два государь прибыл опять в Тулу и спросил о своем заказе. Никита Демидов принес ему пистолет. Осмотревши его, Петр похвалил кузнеца и прибавил:
— А пистолет-то каков! Доживу ли я до того времени, когда у меня на Руси будут так работать?
— Что ж, авось и мы супротив немца постоим! — отозвался Никита.
На беду Петр выпил лишнюю рюмку анисовки, и эти ненавистные слова, слышанные им уже столько раз, взбесили его. Он не сдержал руки и крикнул, ударяя в щеку Антуфьева:
— Сперва сделай, мошенник, потом хвались!
— А ты, царь, — возразил, не смущаясь, кузнец, — сперва узнай, потом дерись!
При этих словах он вынул из кармана пистолет и продолжал:
— Который у твоей милости, тот моей работы, а вот твой, заморский-то.
Разглядев пистолеты, обрадованный Петр подошел к Никите и обнял его.
— Виноват я перед тобой, — сказал он, — и ты, я вижу, малый дельный. Ты женат?
— Женат.
— Так ступай же домой и вели своей хозяйке мне приготовить закусить, а я кое-что осмотрю да часика через два приду к тебе, и мы потолкуем.
Кузнец, не чуя от радости земли под ногами, полетел домой. Жена его не поскупилась, разумеется, на угощенье, принарядилась и встретила дорогого гостя с низким поклоном. Петр, отведав хлеба-соли, разговорился с Антуфьевым и спросил его, не возьмется ли он устроить в Туле ружейный завод, о котором царь давно мечтал, и много ли потребуется денег на это предприятие.
Антуфьев попросил пяти тысяч. Они были ему немедленно выданы из казны, и он приступил к делу в добрый час. Завод был выстроен, пущен и стал снабжать ружьями нашу армию. Петр, довольный распорядительностью Антуфьева, пожаловал ему в Тобольском и Верхотурском уездах два железные завода на Каменке и на Неиве, которые давали мало дохода за неимением искусных управителей. Кузнец принял этот дар с большой благодарностью и обязался, в свою очередь, поставлять ежегодно царю известное количество военных запасов, пушек и железа