Логичнее всего было остаться на лестничной площадке первого этажа, встать в дверном проеме.
Васька всхлипывала не переставая. На эту надежды никакой, надо самой соображать. Успеют ли они добежать до Надиного дома? Нет. На улице такой ураган — сметет моментально. Папа, наверное, носится по району, ищет дочь. Должен. Обязан.
Логика, правда, подсказывала, что в этом бардаке папа Надю отыщет, только если очень повезет. А значит, вернулись всё к тому же: ни на кого нельзя надеяться, кроме самой себя.
В темном подвале толпились незнакомые люди — стояли и сидели, прислонившись к стенам. На девушек никто не обратил внимания. Надя решила далеко не уходить и привалилась к пыльной трубе, обмотанной изоляцией, ноут сунула за пояс сзади. Васька рухнула на пол, ее плечи задергались. Ревет дурища, хотя радоваться надо — успели-таки спрятаться.
О том, что творится на улице, Надя старалась не думать, закрыла уши ладонями, а воображение рисовало приближающийся смерч. Вот он — совсем рядом, дома рушатся, и в смертоносном вихре кружатся кирпичи, арматура, машины и люди.
Только бы отец уцелел, он должен придумать, как выживать в разрушенном городе. Надя боялась, что сама не справится. Мысли замерли, как мухи в варенье. Люди почти не двигались, смотрели друг на друга без выражения и молчали. Даже Васька дергаться перестала.
Наконец бодрый белобородый дедок в кепке поднялся и направился к выходу. Исчез в неизвестности.
— Можно выходить! — крикнул он, и Надя побежала наверх.
Смерч отдалялся, он прошел метрах в пятистах, и дома, попавшиеся на его пути, не устояли. А еще исчезли машины. Видимо, их втянуло в ненасытную утробу торнадо. Надя протерла глаза. Как во сне. Потрогала шершавую стену и уперлась в нее лбом. Теперь — попить и домой. Дома безопасно. Если отец выжил, он наверняка придет.
Ураган, похоже, ослаб. Подождав еще немного, Надя окончательно решила сделать марш-бросок домой. Пусть отец разбирается, как дальше жить и что делать, она сама не справится, это слишком тяжело.
— Идем, — скомандовала она Ваське и шагнула в бурю, защищая глаза от пыли.
Василиса держалась молодцом, ее волосы развевались черным флагом, она не ныла. Или ныла тихонько, но слова растворялись в грохоте. Хотелось остаться в подвале, накрыть голову руками и подождать, пока стихия успокоится, — все время чудилось, что на голову свалится кирпич или кусок жести. Когда порывы ветра усиливались, нестерпимым становилось желание присесть, переждать, но Надя боролась со страхом и брела вперед. Порезанная нога ныла, джинсы пропитались кровью. Ерунда, царапина.
Под ноги прикатилась полупустая бутылка минералки, Надя схватила ее, присосалась к горлышку. Когда напилась, поделилась с замурзанной Васькой и пошутила:
— А жизнь-то налаживается!
Ветер постепенно стихал. На горизонте извивались смерчи — далекие и неопасные. Теперь предстояло пересечь участок, превращенный беспощадной стихией в пустырь. Фундаменты торчали из покореженной земли, как гнилые зубы из десен старухи. Осмотревшись и мысленно проложив маршрут, Надя, стараясь по сторонам не глазеть, переступала через обломки, терла слезящиеся глаза. Споткнулась, глянула под ноги и закрыла рот руками.
Присыпанный пылью, там валялся обезображенный труп. Свеженький — кровь еще сочилась из кровавого месива, которое недавно было лицом. От рук остались обглоданные кости, словно несчастного терзала стая голодных псов. Надю вывернуло прямо на мертвеца. Васька завизжала и села на подкосившиеся ноги, ее тоже рвало. Надя длинно и многоэтажно выругалась. Стихия не могла нанести несчастному таких повреждений — его сожрали, возможно, его ели еще живым.
Надька схватила корявую доску, выставила перед собой. Вспомнился давешний крокодил. Наверное, это он. И он опасен. Но разве может рептилия нормально себя чувствовать вдалеке от воды? Да еще и нападать на людей? Значит, где-то поблизости бродит неведомая и очень опасная тварь, одно утешает — она уже не голодна. Как бы то ни было, нужно быстрее отсюда убираться. До дома рукой подать. Считай пришли уже, хотя воздух пыльный, видно плохо, но, кажется, их многоэтажка уцелела.
Сливаясь со свистом ветра, над развалинами пронесся протяжный вой. Бросив палку, Надя со всех ног рванула к покореженному фургону фуры, который, на ее счастье, принес сюда смерч. Волки! Голодные волки! Здесь!!! Быть такого не может, но они есть!
Ветер хлестал по щекам, позади поскуливала Васька и мерещились тени меж руин. Волки бежали следом и не спешили нападать, от воя кровь застывала в жилах.