- Ты о Тамиладу и Тивелии?
- Нет. О полуэльвах. Как у них там с едой? Закончилось ли строительство?
- Волнуешься? Или просто скучаешь?
- Не знаю. Ни то, ни другое. Просто... Сначала мне было весело, интересно с ними. Это все равно что котят с улицы подобрать. А потом мне стало тяжело: решать за всех и нести ответственность - это не мое. Здесь либо талант нужно иметь, либо родиться в короне, как в твоем случае.
- Я обычный человек. Правитель - должность выборная. Меня всегда могут попросить ее освободить.
- Ну, знаешь... Вообразить трудно, чтобы кто-нибудь из эльвов тебе такое сказал: они же в тебе души не чают! И умный ты, и сильный, и красивый. Вчера на параде о тебе столько песен было.
- Это ложное впечатление. Просто я родился в семье правителей, и с самого раннего детства мне приходилось вести себя соответственно.
- А я бы предпочла быть слугой. Никакой ответственности: делай, что сказали, и будь счастлив.
Что-то в ее словах задело Амаддариэла настолько, что он придвинул свое кресло вплотную, развернулся к ней, набрал воздуха, чтобы начать спор... и промолчал. Некоторое время они пили чай в тишине.
- Я бы тоже хотел быть рабом, - наконец сказал Амаддариэл. - Жить, ни о чем не думая, ни за что по-настоящему не отвечая. Свобода может быть только в рабстве. Но я никогда не пробовал. Выше меня только закон и мораль.
- А Хранительница?
- О, если б она существовала... Иногда так страшно принимать решения, что я бы правую руку отдал, лишь бы это делал кто-то другой.
- Нетушки. Я свои руки люблю. Лучше уж я вернусь в Тэллу и буду там вместо матери.
- У тебя хорошо получается.
- Ты так думаешь?
Они разломили пышный кекс и некоторое время пили чай, глядя на темнеющее небо. Его западная сторона выглядела так, будто из нее вот-вот хлынет дождь, глухо зашипит, утопая в сугробах, и те начнут оседать, превращаясь в серое месиво.
- Знаешь, а ведь ей тоже было тяжело. Даже тяжелее, чем нам, - сказала Томи.
- Кому?
- Хранительнице. Ведь выше ее тоже никого не было. Вот только мы отвечаем за один народ, а она - за целый мир. Тебе не кажется, что это еще труднее?
- Не знаю. Служитель всегда говорит, что единственная обязанность Хранительницы - жить. Все остальное она делает исключительно по собственной воле.
- Ха. Единственная моя обязанность - никаких обязанностей! Я вообще не местная, могу уйти в любой момент. Вот только есть такая штука - совесть называется. Думаешь, Хранительницы ею не обладали?
- Для всего остального есть Королевский Слуга, - возразил Ам, хрустя орехами в карамели, - Ай!
- Что? - Томи обернулась на звук и увидела, как правитель прижимает ладонь ко рту, болезненно скривившись. - Губу прикусил?
- Клык сломал.
- Врешь! - Томи развернулась к нему и попыталась отвести руку носферату ото рта. - А ну, покажи.
- Вот еще. И вообще, не надо на меня так пялиться.
- Я первый раз слышу, чтобы у носферату клыки ломались.
- Ну, не совсем сломал. Он давно уже шатался. Наконец-то. А то все уже сменились, этот один остался. Не смотри на меня так!
Томи уставилась на него, как на черта, который при входе в помещение культурно снял рога. Поняв, что избавления от нее не будет, Амаддариэл тяжко вздохнул, ухватил самый правый верхний клык и потянул. В челюсти что-то еще раз хрупнуло, и острый зуб с длинным корнем навсегда покинул тело своего венценосного обладателя. Ам достал платок, вытер с пальцев кровь и собрался уже бросить зуб в камин, но Томи его остановила:
- Не выбрасывай! Отдай мне.
- Зачем? - чуть свистяще из-за образовавшегося отверстия спросил правитель.
- На память.
- Это как-то мерзко, тебе не кажется?
- Немного. Но желание обладать клыком вампира перевешивает. Отдай, он ведь тебе больше не нужен.
Амаддариэл подумал еще немного, потом протянул клык Томи. Та аккуратно ухватила его и принялась рассматривать.
- А уши мои тебе не понадобятся? - съязвил Ам.
- А что, они у тебя тоже выпадают?
- Нет.