- ... Госпожа Томи... Госпожа Томи! – она, наконец, разлепила веки: Марк тряс ее за плечо. Убедившись, что Томи проснулась, полуэльв кивнул на дверь: та была приоткрыта.
- Да? – громко спросила Томи.
- Господин Амаддариэл зовет ужинать, - послышался голос Лаони.
- Я сейчас выйду.
И она с сожалением покинула теплые объятия воды.
Вечер подкрался быстро, зачернив окна и добавив дому немного таинственности. Ясно обозначились снежные узоры на стеклах, в углах комнат выросли невнятные тени. Потрескивал камин, тихо переговаривались стражи в соседней комнате. Двое слуг, муж и жена родом из Лисса, зажигали свечи и задергивали шторы.
- ... И тогда девочка встала из могилы, - жутким голосом проговорила Томи, потрясая в воздухе растопыренными пальцами, - и говорит... Отдай мое черное сердце!!
Она резко подалась вперед, один из эльвов от неожиданности упал со стула. Все засмеялись.
- Что это за истории такие? - сказал Амаддариэл.
- Так. Страшилки детские.
- Они же больше смешные, чем страшные. И ничему не учат.
- Ну да. Я их просто так, от нечего делать рассказываю. Можно мне еще пирожное?
- Пожалуйста. В черной-черной Горгии черной-черной ночью человек с черной-черной душой дал Томи белое-белое пирожное... - Лаони подал ей полное блюдо сладостей.
Томи рассмеялась и взяла угощение.
- Скажите мне одну вещь, Лаони.
- Да?
- Вам так много лет, а вы... совсем не старый. Я бы даже сказала - вы только не подумайте ничего плохого, я говорю в хорошем смысле - что вы как ребенок.
- Правда? И почему же?
- Разве за все эти сотни лет вам не надоело одно и то же? Одни и те же яства, одни и те же праздники, одни и те же земли, одни и те же люди. Но вы продолжаете радоваться им, будто впервые видите и пробуете.
- Положим, земли и люди все-таки меняются с течением времени, а вместе с ними и яства, и праздники. Что же касается моих долгих лет жизни, то все не так уж однообразно, как вам кажется. У нас, эльвов, весьма своеобразная память. Видите ли, тела тех, кого называют бессмертными, отлично регенерируют. Если очень юному эльву обычным ножом отрезать палец, скорее всего, через некоторое время палец отрастет. У младенца, возможно, отрастет даже ручка. На эльвах более старшего возраста заживают глубокие раны, не оставляя следов. Взрослые эльвы редко болеют, а если болеют, то не смертельно. На пожилых эльвах, вроде меня, раны затягиваются медленнее, оставляя следы, да и болезни могут мучить нас годами. А вот с памятью у нас все иначе. Дети эльвов помнят каждую мелочь. Взрослые эльвы незаметно для себя начинают забывать некоторые вещи. Старики вроде меня не помнят большую часть своей жизни.
- Как это может быть? Вы ничего не помните?
- Почему же ничего? Помню. Но не все. Это защитный механизм нашей памяти: забывая что-то, мы получаем возможность испытать это вновь. Если бы я помнил все о своей жизни, я бы сошел с ума за эту тысячу лет.
- Хранительницы ведь тоже бессмертные, верно? И они тоже все забывают?
- Нет. Они из тех, кто помнит. Но по легенде, когда Хранительнице невмоготу больше выполнять ее обязанности, ей на смену приходит новая Хранительница.
Томи повернулась к правителю:
- Амаддариэл, а ты?
- Я помню все. Но, как ты могла бы заметить, мой род хоть и относится к бессмертным, тем не менее отчего-то не славится долгожительством.
- Между прочим, давно пора спать, - заметил Лаони. - Давайте обсудим завтрашний день и пойдем отдыхать.
- Нечего обсуждать. Посыльный приходил, Вострум передает, что Вайзал прибудет только послезавтра: в этом году зима быстро пришла, на реках лед, и русалки едут верхом.
- Значит, погуляем по городу, - решила Томи. - Ам?
- Я не против.
- Я с вами не пойду, - сказал Лаони. - У меня здесь друг живет, навестить нужно. Да и Марка лучше оставить: мало ли, как лиссане отнесутся к нему после недавнего набега урлангов.