- Так где он? - спросил подошедший кварк и потряс Тамиладу за плечо. - Где королевский топаз?
- У меня под ногами, - тихо ответил эльв и сполз на землю.
Амаддариэл сидел на берегу Элвы и вертел в руках осколок королевского топаза, который он захватил с собой из Ламнискаты.
- Интересный камень, - сказал подошедший к нему Талатос. - Можно посмотреть?
Амаддариэл молча протянул ему осколок.
- Хм, - Талатос осмотрел вещицу, потрогал острый край. - И как Серенталь умудрился им волосы резать? Наверное, было очень больно. Им обоим.
Он вернул камень вампиру. Тот убрал безделушку в карман и продолжил смотреть на Элву: в этих странных местах река не замерзала, и ее воды двигались медленно и абсолютно незаметно, отчего поверхность напоминала гладкое черное зеркало. С ветки тальника легко соскользнула воздушная медуза, уронив в воду комочек снега. Опустившись до самой воды подобно облачку тумана, она вдруг ожила, принялась сокращаться и полетела в сторону кустарника, обросшего вместо листьев то ли пухом, то ли нежной белесой плесенью. Амаддариэл и Талатос привычно отклонились в разные стороны, избегая извивающихся щупалец. Медуза доплыла до кустов, уткнулась в них, разбудив стайку сородичей, и те тихо загудели на разные лады, распустив прозрачные, светящиеся щупальца. Плесень едва заметно заискрила голубыми разрядами крошечных молний.
- Все еще не разговариваешь со мной? - спросил Талатос: ответом ему была тишина. - Ладно. Хоть я ничего дурного и не сделал.
Кварк вздохнул и сел рядом. За их спинами быстро разворачивался походный лагерь. Люди старались разбивать шатры и палатки ближе к реке: лес пугал их. Как раз сегодня утром двоих дозорных нашли замерзшими в камень у костра. И все бы ничего, если бы в их кружках не дымился еще горячий чай, а на лицах не застыл смех. За день до этого один из возниц сошел с ума: поймал в лесу оленя и всем доказывал, что это конь. Парня пожалели, напоили крепким вином и оставили отсыпаться в шатре. Утром его и след простыл. Кроме того, из леса постоянно доносились какие-то странные звуки: то протяжные не человеческие и не звериные крики, то бульканье и чавканье, то жалобный свист. Деревья казались угрюмыми, животные вели себя странно. Туманы здесь и вправду ходили: густые, сизые. Но покамест их видели только издалека.
- Страшное место, - сказал Талатос. - Хорошо хоть, из реки ничего не вылазит. Пока. Вайзал говорит, русалки не могут войти в эту воду как полагается. То есть, зайти-то они могут и даже нырнуть, но хвостами не обзаводятся и дышать здешней водой не могут. Что ты обо всем этом думаешь?
Амаддариэл молчал. Талатос вздохнул.
- Ты скучаешь по ней, я понимаю. Но однажды тебе все равно пришлось бы с ней расстаться. У нее свое предназначение, у тебя - свое. Сейчас мы должны проникнуть в королевские земли, и пока что Туманная долина позволяет нам это. А это значит, мы все делаем правильно. Пойдем, не то госпожа опять на тебя рассердится.
- Пускай. Она меня ненавидит.
- Я знаю, - улыбнулся Талатос: Амаддариэл впервые с того вечера в Горгии заговорил с ним. - Но скоро все кончится. Нужно лишь добраться до Белого дворца. Идем, пора ужинать.
- Я пойду прогуляюсь, - Амаддариэл встал и пошел вдоль берега.
- Постой, я пойду с тобой.
Он свистнул, и еще двое кварков устремились вперед, проверяя, чист ли путь.
- Я хотел побыть один, - сказал Амаддариэл.
- Я знаю, - ответил кварк. - Ты уж прости, но пока мы не доведем дело до конца, тебе придется терпеть мою компанию.
- Сколько нам еще добираться?
- Не знаю. Долина, вообще-то, небольшая. Если б была хорошая дорога, нам понадобилось бы дня два или три. Но вдоль реки, по лесу, да еще с таким количеством оврагов... Сомневаюсь, если мы одолели хотя бы половину пути.
Некоторое время они шли молча. Элва катила свои черные воды, вокруг разливалась тишина. Время от времени пышные шапки снега приподнимались, и из-под них то тут, то там выглядывали большие белесые глаза, слепо таращились и прятались обратно. Пару раз угрюмо нависшие над водой деревья со скрипом вытаскивали корни из берегов, тяжело ухая в черную воду, и принимались загребать вмиг мягчеющими ветками в сторону другого берега.