- Еще бы чуток пораньше, - ворчал Тивелий шепотом, разбирая снасти. Они уже добрались до его любимого озера и нашли удобный спуск к воде. – Так, Тамиладу, сынок, ты можешь ловить вон там, а я буду справа, где кусты.
Тамиладу, вообще-то, рыбалку не очень любил. За долгие годы службы на реке Тихой рыбалка давно из увлечения превратилась в рутину. Но, из уважения к Тивелию, удочку и наживку он взял и послушно спустился к воде.
Это было красивое место. Тонкие стебли озерных трав недвижно темнели под водой и чуть колыхались от ветра над ее поверхностью. Стрекозиное сообщество устроило любовные игры, то опускаясь на гибкие травинки, то взмывая в чистое голубое небо. Едва слышное потрескивание их крыльев усыпляло. Все вокруг было тихим, умиротворяющим.
Сидеть с удочкой над спокойной водой оказалось приятно. Слева от эльва из воды поднимались круглые листья кувшинок. На одном из них сидела молодая лягушка и виртуозно оглашала озерную гладь своим кваком. Прудовики деловито ползали по травяным стеблям, водомерки шныряли туда-сюда. Клева здесь не было, поплавок мертво лежал на воде, но Тамиладу было все равно. Он откинулся назад и мирно дремал.
Ему снилось, что он плывет по воздуху, уцепившись за шею пропавшей подруги.
- Так ты что же – не умерла? – спросил он.
- Может, и умерла, - со спокойной улыбкой тоном Лаони ответила она, загребая воздух руками, как воду. Под ними неспешно плыло озеро с большими кувшинками ядовитых расцветок. – Сорви-ка во-о-он ту.
Тамиладу потянулся к фиолетовому цветку правой рукой, ухватился, дернул. Растение крепко держалось, но вдруг внизу что-то хрупнуло, и стебель вылетел из воды.
- Фу, тут какие-то пиявки. Или слизни, - Тамиладу брезгливо скривился.
- Ну, а что ты хотел, - философски заметила девушка, продолжая загребать воздух руками. – Красота – она в гармонии. Где есть чистота, там непременно должна быть и грязь.
- Я все-таки почищу, - Тамиладу поскреб стебель, счистил с него мелкие водоросли и пиявок.
- Вплетай, - велела девушка.
- Так неправильно, - возразил Тамиладу. – Это ты должна мне цветок вплести.
- Почему? – удивилась она.
- Не знаю, - честно ответил эльв. – Традиция такая – девушки вплетают женихам цветок в волосы, чтобы показать свою благосклонность.
- Так ты мне не жених. И волосы у тебя короткие. Куда вплетать-то?
- И правда, - задумался Тамиладу. – Хорошо, давай тебе вплетем.
- Зачем?
- Ты же сама сказала…
- А ты зачем слушаешься? – нелогично возразила она.
- А зачем ты командуешь? – парировал Тамиладу.
- А зачем ты… зачем ты… Зачем Ты?
- Чтобы жить.
- Вот и живи. А мне нужна кувшинка, что из грязи произрастает и в грязь уйдет.
На это сказать было нечего, и Тамиладу послушно принялся вплетать цветок в волосы. Но те вдруг начали шевелиться, как живые, и ускользать от его рук. Он пытался их ловить, но они утекали как струи воды, и их становилось все больше и больше. Они растекались, вокруг все чернело. И Тамиладу поплыл.
Проснулся он от негромкого всплеска, и едва успел ухватить ожившую удочку. Пока очнулся ото сна, пока перехватил удочку поудобнее, карась сорвался.
«Рыбалка – это не мое, - подумал Тамиладу, вытащил удочку и смотал шелковую нитку, чтобы хотя бы крючок не потерять. – Пойду, пожалуй, прогуляюсь».
Стараясь не шуметь, он выбрался наверх и пошел по некошеному лугу. Здесь редко когда метали стога. Обычно крестьяне пасли неподалеку стада, да и то лишь вдоль Пелавы. Земли вокруг этой реки дышали каким-то особенным теплом. На них не хотелось селиться или работать. Живи Тамиладу в этих местах, часами бы смотрел на горизонт и слушал, как шелестит трава. Хорошее месте, священная земля. И такое чувство, словно ты не один. Словно тысячи глаз твоих предков смотрят вместе с тобой на эти буйно цветущие травы, озера, летние домики пастухов и…
Тамиладу сощурился. Что это там, на горизонте? Кажется, коровы разбегаются. Странно. Волков в этой части Элвы никогда не было. Где же пастухи? Эльв пошел вперед – вдруг помощь нужна.
- Красота-то какая, - блаженно протянул Тивелий, откинувшись на локти. Крупные круглые караси блестели на солнце, натертые соляными кристалликами. Над жаркими углями загорал на пруте молодой кролик, покрываясь аппетитной корочкой. – Где-то наш Тамиладу запропастился.