- А ведь я могла здесь жить, - сказала Томи поздним вечером, сидя на стуле за круглым столом. Она только что вернулась из бани и сейчас сушила волосы. Марк готовил постели, а Тирра пересчитывал имеющиеся у него монеты.
- Тамиладу не мог на вас жениться, - ответил он ей.
- Почему непременно – жениться? – возмутилась Томи. – Почему все, кроме полуэльвов, пытаются спихнуть меня замуж?
- Потому что вы женщина.
- Скажи на милость, а я и не знала! – она притворно всплеснула руками. – Между прочим, Тамиладу предлагал мне жить у него и без всякой женитьбы.
- Потому что ему нельзя.
- Как это? – оторопела Томи.
- Семья такая… особенная, - пояснил Тирра. - У них принято иметь только одного сына, а Тамиладу… Он, как бы, лишний получился. Потому его и остригли – чтобы никогда не женился и детей не имел.
- Вот как? – Томи нахмурилась и закусила губу. - Он мне не рассказывал.
- Я бы тоже на его месте не рассказывал. О таком, знаете ли, неприятно говорить.
- Жаль его. Ему, наверное, очень одиноко здесь.
- Заберите к себе, в Тэллу, - пожал плечами Тирра, складывая деньги обратно в кошель. – Вряд ли этот дом – родовое имение их семьи. Скорее так, пристанище для вечного скитальца. Вы оглядитесь – здесь будто никто и не жил толком.
Томи послушно осмотрелась. А ведь и правда. Когда люди долго живут на одном месте, в их доме скапливается множество памятных вещей, а здесь почти ничего не было: так, мелкие сувениры с торгов в Лиссе вроде расписных тарелок и знаменитых торунских кружевных салфеток. Из всех вещей – только мебель да половики, словно сам хозяин ненавидит этот дом.
- Когда найдем его, непременно предложу переехать. А сейчас – пойдемте-ка спать. Я сегодня так уста-а… - огромный зевок вклинился в ее речь, - …ла.
- Да, уже совсем темно.
Ночь действительно жутковато вычернила проемы окон. Тирра принялся тушить свечи. Для него Марк уже застелил диванчик, а сам выжидающе встал у спинки кровати, откинув на ней одеяло. Томи легла и провалилась: пышная, хорошо взбитая перина обняла ее со всех сторон.
- Ничего себе, - сказала она. – Это как в сметане утонуть.
С большим трудом ей удалось повернуться на спину, и Марк накрыл ее одеялом. Послышался знакомый запах Тамиладу. «Надо же, запахи различаю. Скоро, чего доброго, по следу буду идти, как собака», - подумала она, засыпая.
Дорога до Элагиевы заняла у них четыре с лишним дня пути и тянулась по удивительно занудному ландшафту: лес, поле, деревня, поле, лес, поле, деревня, поле – и так до бесконечности. И в каждой деревне их встречали абсолютно одинаковые взгляды: испуганные – взрослых, восторженные и полные ужаса – детей. Их, кстати, здесь практически не было. Посещение каждой деревни было примерно следующим. Сначала где-нибудь на окраине их замечал пастух и тут же бежал предупредить своих. Пока путники мерным шагом добирались до деревенской площади, им уже не нужно было искать дом старосты: вокруг него собиралась целая толпа, глазеющая на пришельцев. Некоторые на всякий случай прятали за спиной вилы. Потом вперед выталкивали испуганного старосту, и Тирра принимался велеречиво представлять свою госпожу, спасительницу государя Амаддариэла, госпожу полуэльвов и новую хозяйку Тэллы. После этого их устраивали в доме со всеми почестями, вкусно потчевали и расспрашивали. Томи почти ничего не говорила: Тирра, видимо, составил в голове целую балладу и рассказывал, не останавливаясь, даже про те события, о которых только слышал. Марк и вовсе молчал. Ему не нравилось, как его разглядывают, но бить его вроде бы никто не собирался, и вскоре полуэльв привык. В одной из деревень он даже позволил любопытному мальчишке потрогать свои когти и чешую. Мальчишка был в восторге.
Но когда, наконец, показалась Элагиева, у Томи вырвался вздох облегчения. Наконец-то! Больше никто не будет поить ее этим дурацким парным молоком и кормить до жути надоевшими жареными барашками. И почему они все думают, что ее непременно нужно поить этим омерзительным напитком с запахом жирного коровьего, а то еще хуже – козьего – вымени. Почему нельзя вынести из погреба холодненькое, постоявшее, а еще лучше – топленое молочко под толстой заварившейся пенкой насыщенного кремового цвета?