- Угу, - ответила Тоня и убежала.
"Ох уж эти девушки", - подумала Томи и принялась за еду. Завтрак давно и безнадежно остыл, но ей вполне хватило салатика и пышной шаньги. Скатав последнюю в толстый рулет, она прихватила с собой стакан молока и развалилась на кровати, стоявшей возле окна. День уже явно близился к полудню, в открытое окно залетал теплый ветерок, шелестя листьями черемухи. Шаньга была вкусная, и Томи искренне наслаждалась бездельем, смакуя каждый кусочек и разглядывая резной потолок. Неизвестный ей мастер вырезал на потолке резвящихся в реке русалок: девицы брызгались, разгоняя воду длинными плоскими хвостами с острыми ластами. Все они были сущие красавицы (по местным рамкам, разумеется): дородные и почему-то одетые в кружевные ночнушки. То ли мода такая у русалок, то ли у резчика туго с фантазией. Томи откусила еще кусочек шаньги и сделала глоток молока.
- Приятного аппетита, - раздалось у нее над левым ухом. От неожиданности она вскрикнула и с размаху приложила непрошенного гостя стаканом. Молоко выплеснулось широкой струей и облило их обоих.
- Ой, - только и сумела выдавить она, оглядев мокрого Амаддариэла. Тот невозмутимо смахнул с лица белые струйки.
- Кажется, я тебя напугал, - сказал он.
- Н-н-не то слово!
- Я думал, ты меня слышишь, я ведь так шуршал, пока шел, - попытался оправдаться он, потирая ушибленный висок.
- Очень больно? - она потянулась было рукой, но вовремя вспомнила советы Тирры, что не стоит почем зря трогать окружающих. Хотя, она и так уже его... потрогала. И судя по всему, не слабо. - Нужно приложить что-нибудь холодное.
- Ничего, и так пройдет. Главное, что не в глаз.
- Ну, ты вообще-то сам виноват, - ощетинилась девушка. - Зачем в окно лез? Трудно было в дверь постучать?
- Далеко очень, - пояснил он. - Да и встретить можно кого-нибудь. Заговорят до смерти. Я уж лучше через сад.
- В следующий раз шурши погромче. Собственно, зачем ты сюда шел?
- Ты сама меня позвала.
- Сюда?
- Нет. Гулять. Только, боюсь, мне все-таки придется вернуться в дом, чтобы сменить одежду. Главное - не встретить Вилерну или Сайлуса. Они всегда слишком много обо мне беспокоятся.
- Так ты просто сними это, - она показала на его промокшие плащи. - Рубашка же сухая. А вода для умывания здесь есть.
- Мне нельзя ходить по городу в таком виде. Я, конечно, знаю много дорог, где нет людей, но...
- Это ТЕБЕ-то нельзя? А кому тогда можно? Ты правитель! А на улице жара. Люди не дураки, понимают, что и тебе иногда бывает жарко.
Амаддариэл все еще сомневался. Томи почувствовала, как молоко, наконец, просочилось сквозь платье и нижнюю рубашку, и ткань противно прилипла к животу.
- Отвернись.
- Что? - не понял он.
- Отвернись, я переоденусь. Ты как знаешь, а я буду ходить, в чем хочу.
С этими словами она достала из гардероба новенькую рубашку и одну из Тониных жилеток. К счастью, жилетка была не на пуговках, а на шнуровке, и на худощавой девушке почти не болталась. Томи долго выбирала между прохладными, но неудобными сандалиями и мягкими, но жаркими сапожками и, наконец, выбрала последние.
- Умываться будешь? - спросила она.
- Буду.
Амаддариэл перемахнул через подоконник, скинул свои плащи, платья и остался в белой сорочке. Минуты три они оба плескались в прохладной воде, умывая лица и шеи. Потом, всклокоченные и с промокшими воротниками, уселись по разные стороны кровати и принялись причесываться. Некоторое время стояла напряженная тишина, нарушаемая еле слышным шелестом гребней.
- Так куда пойдем? - наконец спросила Томи. - Только давай, где людей поменьше. Не хочу, чтобы на нас пялились.
- Здесь, вообще-то, повсюду есть безлюдные места.
- В столице? Безлюдные места?
- Это очень древний город. Раньше он выглядел как сплошной лесной лабиринт, и можно было часами бродить и не находить ни одного дома. Теперь иначе. В Ламнискате живет слишком много людей, эльвы стараются быть ближе друг к другу, да и купцы часто приезжают - кому это нужно, чтобы заезжие люди в городе терялись? Оттого возникли широкие прямые улицы, но за ними все равно леса, ты разве не заметила, когда проезжала?