— К чему им мечи и доспехи? Не знаю, довелось ли хоть одному из них сражаться по-настоящему. Думаю, что нет.
— Почему?
— Да потому, что у нас, в Раэноре, войн не бывает. Разве что на границах иногда случаются стычки с разбойниками. Или кочевники нападут. А здесь, в столице, они только меж собой ссоры затевают. Смешно смотреть! — Он немного помолчал, а потом робко спросил: — А скажи, ты был в бою?
— Зачем тебе, парень? — Хаггар усмехнулся, заметив как выжидающе замер мальчишка.
— Ну пожалуйста, ответь!
— Конечно, был! Сколько тебе сейчас?
— Шестнадцать, но скоро будет семнадцать.
— Мне было столько же, когда меня впервые взяли в поход.
— Эх, а я так вот и просижу здесь со всем этим бабьем!
Хаггару стало смешно, но он сдержался, подавив улыбку.
— Так ты, стало быть, хочешь стать воином?
— Да я мечтаю об этом! Мечтаю биться с врагом, летя на коне, видя рядом друзей, добывая победу мечом, а после боя сидеть у костра и петь о подвигах героев.
— А потом стать героем самому?
— И погибнуть в бою, пораженным в сердце.
Арандамарец слушал вдохновенную речь Атни, с грустью глядя в его еще совсем детское лицо. Так же мечтал и он, пока не понял, что война — тяжкий, грязный труд, приносящий лишь горе и смерть. Мальчик, не замечая его грусти, продолжал:
— Знаешь, я хочу сказать тебе кое-что. Только поклянись, что никому не расскажешь! — Атни, видимо, решился совершенно довериться Хаггару.
— Зачем клятва? Слово воина Арандамара стоит многих клятв. Ну, о чем ты хочешь мне поведать?
— Я убегу отсюда. Рано или поздно, но убегу!
— Вот это да! Куда же?
— К вам. Вступлю в дружину и буду сражаться за правителя.
— Почему именно к нам, Атни?
— Да просто мои предки были арандамарцы, давно-давно…
— Погоди-ка, а ты не путаешь?
Атни пожал плечами, удивляясь недоверчивости гостя:
— Нет, конечно! Здесь много таких семей, особенно рядом со столицей. Из Серебряной Чащи, даже из-за Великой Реки. Им здесь спокойно, безопасно! Но я такого спокойствия не хочу. Уйду.
— И бросишь свой народ?
— Свой народ? — Атни удивленно поднял брови. — Но у меня нет своего народа. Мы беглецы. Кого же мне считать своим народом?
— Родичей, друзей, соседей, всех, живущих в этом благословенном краю, неважно, откуда бы вы все ни пришли сюда. Только негодяи отвечают неблагодарностью за добро. Ты уйдешь, другие уйдут, а кто останется здесь, кто будет беречь эту красоту? — Хаггар развел руками, показывая на раскинувшиеся за городскими стенами поля, сады.
— От кого беречь? Я ведь тебе сказал, у нас войн не бывает! Кому я здесь нужен!
— А вдруг все изменится? Вдруг, когда ты наконец-то решишь вернуться в Раэнор, чтобы увидеть отца и мать, найдешь здесь только обгорелые развалины? Так часто бывает. Сможешь ты простить себя за то, что оставил, не уберег свой дом? За то, что, вместо того чтобы служить своей родине и защитить ее от беды, искал приключений в чужих землях? Сможешь простить себе предательство?
— Не знаю, — протянул Атни. Видно было, что парень растерялся. Его мечта рушилась, ибо доводы арандамарца были сильны.
— Подумай на досуге. А пока пойдем, побродим по дворцу. Все равно еще рано, солнце едва перевалило за полдень.
Хаггар и Атни свернули в довольно узкий коридор. Их шаги гулко отдавались от низкого потолка. В тусклом свете светилен из полумрака проступали барельефы всадников на могучих конях, танцующих медведей, оленей с ветвистыми рогами, собак, пущенных по следу. Здесь было пустынно, тихо. С интересом поглядывая по сторонам, Хаггар не заметил, как они оказались во внутренних покоях замка. Мимо них засновали придворные с ворохами свитков под мышками. Чрезвычайно серьезные, они бросали на арандамарца рассеянные взгляды и пробегали дальше, словно и не поняв, кого только что увидели их глаза. Стайки девушек в развевающихся легких нарядах, с распущенными по плечам локонами порхали по коридорам, о чем-то оживленно беседуя, а увидя Хаггара, с любопытством оглядывали его с головы до ног. Атни гордо вышагивал рядом, счастливый оттого, что все вокруг смотрят на них, что вот идет суровый, отважный воин и он, Атни, вместе с ним. Он, задрав голову, свысока поглядывал на мальчишек-посыльных, останавливавшихся при виде их и провожавших арандамарца и Атни восхищенно-завистливыми взглядами. Видя это, Хаггар от души веселился.
Внутренние покои дворца поражали богатством и великолепием отделки. Потолки вновь ушли ввысь, и там, вверху, то сияло солнце, то тускло светила луна, то мерцали холодным, призрачным блеском звезды. Полупрозрачные колонны взметались к потолку, как струи воды в фонтанах. Белый, розовый и даже голубой мрамор с серебряными прожилками лучился мягким светом. Стены выложены мозаикой из драгоценных камней. Золотые птицы парят в бирюзовом небе, серебряные единороги скачут по изумрудной траве. Изящество, доходящее до вычурности, яркость, праздничность красок! Всюду свет, льющийся из тысяч светилен, от огромных в виде огромных драконов, изрыгающих пламя, до маленьких шариков-светлячков, разбросанных в листве растений. Цепкие кудрявые плети лиан с белыми, словно из снега, большими цветами, тянулись вверх, оплетая колонны. Изредка Хаггару удавалось увидеть двери, скрытые за пышными кустами роз.