— Что ты внимание обращаешь на дурня? Сядь, успокойся. А ты уймись в самом деле!
Дорвель шутовски поклонился и отвернулся от них.
— В такую ночь на озере танцует колдунья.
Нир замолчал, ожидая очередной издевательской реплики, но задира молчал. Нир продолжил:
— Она такая красивая, что с ума может свести. Легкая, как лунный свет. Танцует и поет волшебные песни.
Он замолчал, глядя на сияющий лунный диск.
— А еще расскажи! — нетерпеливо затормошил его Атни.
— Она танцует на озере всю ночь, играя с луной.
— Вот бы взглянуть хоть глазком!
— Опасная это затея! Если колдунья увидит такого смельчака, случится беда.
— Почему?
— Тогда она, танцуя, подойдет к нему и посмотрит в глаза. А взгляд у нее такой, что всю душу переворачивает. Ни одна мысль от нее не укроется. Так вот, если ты не поэт, не ради красоты и вдохновения пришел на озеро, а из праздного любопытства или похоти, тут тебе и погибель придет.
— Убьет, что ли?
— Сам умрешь. Упадешь замертво. Таких частенько около озера находили.
— Сил нет терпеть! — Дорвеля прорвало. — Вода там ядовитая! Напьются дурни и мрут! Волшебница, то се…
— Глупый ты. А если ты ей понравишься, она тебе белый цветок подарит. И вместе с подарком к тебе придет вдохновение, как к моему прадеду.
— Точно, Нир! Он ведь у тебя замечательный рассказчик был! И песни сочинял! Значит, он видел колдунью? Как, когда?
— Видел. В молодости, когда служил в отряде разведчиков. И цветок мне показывал. Маленький такой, засохший, самый обычный. Вот только запах даже через столько лет сохранился. — Нир замолчал. Атни тоже задумался, глядя в тлеющий костер. В лесу царила тишина. Даже ветер заснул в недвижной листве.
Внезапно из глубины леса до разведчиков донесся едва уловимый нежный звон, будто феи зазвонили в свои серебряные колокольчики. Под мелодичные звуки на поляне появилось облако светлячков. В их мягком мерцающем свете лес преобразился. Заструился меж ветвей душистый ветер, осыпая разведчиков лепестками цветов, проснулись и запели птицы. Зачарованные дозорные увидели, как в светящемся облаке появился огромный черный конь без седла и узды. Он летел, не касаясь копытами густой высокой травы. Его грива и хвост были чернее ночного неба, а шкура лоснилась атласом. На спине могучий жеребец нес деву, нежную, как ночной цветок, и прекрасную, как дальние звезды в небе. Ее обнаженные руки лунными лучами лежали на гриве коня, волосы реяли грозовым облаком. Медленно плыл волшебный конь. Призрачные колокольчики звенели, светлячки мерцали голубоватым светом. Тут взгляд юной колдуньи упал на оцепеневших дозорных. Она заглянула в глаза каждому, лишая воли и пробуждая тоску. И только Атни вдруг радостно ей улыбнулся и протянул руки в тщетной попытке удержать ускользающий призрак. Его доверчиво распахнутые глаза встретились с черными колдовскими очами девы. Конь остановился, повинуясь всаднице, и сердце Атни таяло огоньком в костре. Юная волшебница улыбнулась ему и, выхватив из волос белый цветок, бросила его в протянутые руки оруженосца.
— Отныне тебе не будет покоя. Потерять все, что имел, тоску и горе избыть сполна, вновь родиться поэтом-безумцем, и искать меня, искать недоступный призрак красоты. А встретив вновь, выпустить жизнь из рук, уронив ее белым цветком, — дивный голос звучал в сердце Атни. А волшебница уже ударила пятками в бока коня, и он огромным прыжком унес всадницу с поляны, исчезнув в темноте леса. Разведчики еще долго сидели, не в силах развеять чары. Первым очнулся Эгир.
— Значит, правда, — пробормотал он. — Вот она какая!
— Цветок-то у парня! Обошла она тебя, Нир, — к Дорвелю вернулась его язвительность. С нежностью глядя вслед исчезнувшей волшебнице, певец вздохнул:
— Видно, не понял ты, друг. Моя судьба на исходе. Да и не цветок был мне нужен. Разве мало того, что мечта о чуде сбылась?
— Нир, это сон? — Атни очнулся и ошарашенно оглядывал товарищей.
— Ты давай в рифму говори! — потребовал Дорвель. — Тебя ж в поэты посвятили! Цветочек-то тебе достался!
— И верно! — Атни взглянул на лежащий в ладони маленький белый цветок с мерцающими лепестками, обсыпанными золотой пыльцой. — Ошиблась она, Нир. Возьми. — Он протянул подарок певцу. Нир улыбнулся:
— Глупый! Судьбу не обманешь. Спрячь-ка его подальше. Сдается мне, что ты не раз пожалеешь о ее выборе.
Оруженосец бережно завернул нечаянный дар в платок и спрятал его за пазуху.
Луна медленно поднималась над лесом. Все выше парила она над горизонтом, тихая и торжественная, сияющая королева летней ночи. Водопад, широкой искрящейся струей вливающийся в круглую чашу озера, не мог нарушить спокойствия тяжелых вод. Озеро оцепенело в ожидании. Лунное отражение появилось в центре черного водного круга. Застучали копыта, сверкнул алмаз на груди вороного жеребца, и юная дева, сбросив с обнаженных плеч плащ, пробежала, танцуя, к золотому кругу, лежащему на поверхности воды. Озеро ожило. Заколыхались темные воды, пронзенные лучами луны, и полилась песня, которой вторили ночные птицы. Феи звонили в свои колокольчики, и светлячки ласковым вихрем вились, закручивая свет в спирали. Маленькая волшебница, голос озера, мерцающий луч, соединяющий воду и небо, дочь луны и черных вод танцевала дивный танец. Белые душистые цветы звездочками сияли в мятущейся тьме ее длинных волос. Обнаженное тело обливал мягкий свет. Луна долго взирала с небосклона на любимую дочь, внимая ее песне и любуясь танцем. Ночная странница, дрогнув, вновь заскользила по небосводу. Легкими шагами дева вышла на берег. У водной кромки ее ждал давно и неисцелимо пораженный страстью рыцарь. Его глаза горели властным и нежным огнем. И дева, затрепетав, опустила свой взор. Их приняло цветочное ложе, а ночь ласково укрыла влюбленных затканным звездами покрывалом.