Лето сменилось зимой. Призрачные тени радостно танцевали на засыпанных снегом улицах, взвиваясь в воздух вслед за вьюжащим ветром и тихо опускаясь на землю вместе со снежными хлопьями.
Когда видения кончились, один из слушателей сказал:
— Ты, госпожа, говоришь так, будто их жалеешь. А они вовсе не безобидны.
— Конечно. И нас они не жалуют. Особенно тех, кто хоть чем-то их обидел. У духов земли долгая память. Многие в этом убедились.
— А почему они сюда не спускаются?
— Им здесь нечего делать. В пещерах никогда не было ни солнца, ни трав, ни деревьев.
— Значит, горные духи — выдумка?
Тут подал голос смотритель:
— Нет. Видно, горные духи — более компанейский народ. Да ведь мы у них ничего и не отбираем. Наоборот, наполняем их жилище сокровищами.
Итис накинул на плечи меховой плащ и вышел из дома. Впервые за четыре месяца прекратился снегопад. Низкие серо-лиловые облака застыли в ожидании. Разреженный воздух, несмотря на черноту ночи, был удивительно прозрачен. Над долиной нависла тишина. Не мягкая, уютная тишина снежной зимы, а пугающая, настороженная тишина, от которой в ушах стоял пронзительный звон.
— Потеплело, — произнес Хранитель и вздрогнул, услышав, как резко, неприятно громко прозвучал его голос. Он запахнулся в плащ, поднялся с крыльца на сугроб и по утоптанной в снегу узкой тропке направился к Святилищу. Снег пронзительно хрустел при каждом шаге. Итис слышал, как, трескаясь, распадаются кристаллы снежинок. Ведущая на плато длинная лестница была погребена под снежной толщей, только две-три ступени еще выступали из сугробов, само же Святилище было тщательно очищено от снега. В этом Итису помогал ветер. Но сейчас и он улетел в горы отдохнуть после долгих дней тяжелого труда. Хранитель был в Святилище один. Он обернулся к долине, улыбнулся приветливо желтевшему в окнах его дома свету и посмотрел на юг.
Итис не испугался, когда плато дрогнуло под его ногами. Темнота отползла на север и там сгустилась в чернильную непроглядность. Зато на юге сквозь лиловую вату туч пробивалось багровое зарево. Небо охватывал гигантский пожар. Он быстро распространялся, и через мгновение весь горизонт был охвачен пламенем. Земля, будто от страха, мелко дрожала. Красные отсветы плясали на искрящемся снегу. Белый мрамор постаментов потеплел. Алые лужи растеклись по темному граниту пола. Приподняв полы одежд, Хранитель начал медленно подниматься на скалу в центре Святилища. Он впервые после стольких лет ступал по высоким темным ступеням — ведь этот камень принадлежал жрице Единого. Но сегодня он, Итис, будет служить богам. И поэтому его место здесь. Со скалы Хранитель все так же бесстрастно смотрел на медленно, но неотвратимо надвигающуюся огневую тучу. Он ожидал знак. Но ничего не было. Все та же тишина, судороги земли. И багровый свет, окрасивший все вокруг в цвет крови. Но если внизу, в долине, и на плато небо разлило алую кровь живых, то его камень сочился густой, черной кровью мертвых. Итису стало не по себе. Он поежился, но тут же упрекнул себя в малодушии. Он не позволит страху испортить последнюю службу.
Вдруг Хранитель почувствовал легкий знакомый толчок в спину. Ветер! Ветер вернулся из гор! Вот он, знак. Глубоко вздохнув, Итис сбросил плащ, поднял вверх руки и хлопнул в ладоши. И ветер, как много раз до этого, заструился прозрачной, упругой волной. Хранитель запел. Так он не пел никогда: сейчас не нужно было сдерживаться, думать об осторожности, об обряде, о жрецах, о том, как бы не погубить их своей неистовостью. Теперь он свободен и может наконец-то сам говорить с богами. Он ни о чем их не будет просить. Своих желаний у Хранителя почти никогда не было, теперь же и о чужих просьбах можно было забыть. Боги так долго танцевали для него! И вот настал его черед. Он вернет им все, чем они его одарили.
Как легко на сердце! Придите же и взгляните на мой танец! Веселые боги и ты, Единый, послушайте мою песню! Жрица была права, он так горяч, огонь, пылающий в моем сердце! Сегодня я выпускаю его на свободу.