— Мне кажется, я рожаю дракона, — прошептала Элен и сдавленно застонала. — Горит внутри.
— Так и должно быть. Терпи, госпожа. Драконы по сравнению с твоим ребенком — жалкие червяки.
Вбежали Ирлинг и Карина. Дию оставил Элен и подошел к ним.
— Ну, что там?
— Землетрясение, — выдохнула Карина. — Такого еще не бывало. Только бы стены выдержали!
Тут она увидела княгиню и, охнув, прошептала:
— Нехорошо это, господин лекарь. Уж больно много крови! Как бы…
— Молчи, — строго оборвал Дию. — Будешь мне помогать. А ты, — обратился он к Ирлингу, — беги за Румилем. Пусть караулит дверь. Никого не впускать, что бы ни случилось. Пусть хоть горы рушатся. Нам нужен покой.
— А что потом?
— Там посмотрим. Если не будем справляться, поможешь.
— Это запросто!
Когда боль немного отпустила, Элен, глядя, как жена смотрителя расстилает на полу простыни, как лекарь заваривает в чанах травяные сборы, прошептала:
— Это не бред, Дию. Я слышу грохот в горах. Чувствую толчки земли. Огонь все ближе. Мы погибли. Подземелье не выдержит. Нас сожжет лава. Пророчество сбывается.
Лекарь секунду помедлил, потом отбросил ложку, стремительно подошел к Элен и, встряхнув ее за плечи, с угрозой рявкнул:
— К демонам пророчества! Хватит цепляться за старые сказки! Ты — княгиня и веди себя, как подобает повелительнице! Ну и что, что огонь все ближе! Не твоя печаль, что происходит за стенами этой комнаты. Не трать силы на страх!
Румиль сидел в кресле у входа в спальню госпожи, настороженно ловя каждый звук, доносившийся из-за закрытых дверей. Он то и дело хмуро поглядывал на прохаживавшегося по комнате Ирлинга. Вдруг дверь в покои княгини распахнулась, и вбежавший Атни с порога закричал:
— Где госпожа?
Ирлинг, на ходу разводя руки, направился к нему:
— Спокойно, спокойно, дружище. Не ори.
Не слушая, Атни оттолкнул секретаря, оглянулся и ринулся к дверям спальни. Но он не успел даже коснуться двери — телохранитель перехватил его руку. Подоспевший Ирлинг зашипел:
— Куда прешь? Княгиня занята. Потом.
Атни с гневом оглядел их и, пытаясь вырвать руку, крикнул:
— Чем занята? Вы что, с ума сошли? Не понимаете, что происходит? Это землетрясение! Входы завалило. Теперь мы отсюда не выберемся, даже если очень захотим. В вентиляционные люки льется лава!
— Да пусть хоть небо на землю валится! — рявкнул Ирлинг. — Плевала она на это! Ей сейчас не до того! Понял? — И он встряхнул оторопевшего Атни за плечи. Тот в смятении отступил назад и, потирая отпущенную Румилем руку, с ужасом пробормотал:
— Сейчас?
— Сейчас! Уж так получилось. Давай, парень, возьми себя в руки. Не паникуй. Ты командир, собери людей, займи их чем-нибудь, пока они со страху с ума не посходили!
Но Атни уже справился с потрясением и хмуро буркнул:
— Не учи. Сам знаю, что делать. Ладно, я пошел. А вы тут в оба смотрите. Когда Атни ушел, Ирлинг подошел к снова ссутулившемуся в кресле телохранителю и осторожно произнес:
— Не волнуйся ты. Все хорошо.
Сам-то он так не думал. Но что толку расстраивать человека! Вон как переживает! Руки сцепил так, что пальцы побелели. И глаза тоскливые! Эх, Румиль! Хотя у самого в душе кошки скребли, Ирлинг, стараясь казаться беззаботным, сказал:
— Госпожа справится. Она сильная. Не то что моя Мелита. Женушка, когда Лисичку рожала, орала так, что бедняга Фрэй чуть не оглох. Он мне потом жаловался, что у него неделю после этого в ушах звон стоял!
Но тут из-за дверей раздался сдавленный стон, а через минуту — громкий плач ребенка.
В небо взмыл молодой тонкосерпый месяц. Тусклыми блестками обозначились звезды. Из глубины леса подала голос кукушка.
— Да, вот уж и лето в разгаре, — вздохнул Дию, отгоняя от лица привлеченную пламенем костра мошкару. — А до Вальбарда путь неблизкий.
— Ты снова за свое, — недовольно поморщилась Элен. — Прекрати брюзжать. Тем более что это совершенно бесполезно. Мы же решили!
— Одуматься никогда не поздно!
— Хватит. Ложись спать. Ты просто устал, вот и не в настроении.
Старый лекарь, кряхтя, поднялся, завернулся в плащ и, громко вздохнув, отправился в свою палатку. Элен проводила его задумчивым взглядом. Ничего, Дию отдохнет, соберется с силами. Путь у них впереди далекий. Да и пройдено уже немало.
Почти месяц прошел с тех пор, как они наконец-то разгребли завалы и выбрались из подземелья. Первым, конечно, на вольный воздух поднялся Велемир. Его не было несколько дней. Когда же разведчик вернулся, то доложил, что на многие лиги вокруг нет никого и ничего, кроме черной выжженной земли. Был тихий июньский день, когда княгиня впервые после стольких месяцев затворничества вышла из своего подземного дворца. Сначала ее ослепил солнечный свет. Привыкнув и отирая с лица градом катившиеся слезы, она смотрела в ясное голубое небо, вдыхая горьковатый теплый воздух. Потом княгиня перевела взгляд на странно осевшие и изменившие привычные очертания горы. А когда оглянулась, увидела погребенный под потеками лавы и толстым слоем пепла город. Прекрасная белостенная столица превратилась в тусклый серый прах. Только из играющего бликами озера застывшей смолы вздымался обуглившийся остов Сторожевой башни. Стихия не смогла до конца уничтожить исполина, и он с гневной укоризной вздымался в небо памятником погибшему Дол-Раэну.