— Что, что ты говоришь? — подал голос обеспокоенный не на шутку Таргон, ведающий торговлей с Восточной степью, понимающий множество их языков и прекрасно знающий обычаи и нравы тех народов. — Это невозможно! Мы же обещали бэлистанцам сабли, щиты, кольчуги! Караван уже прибыл! Завтра после приема я должен буду передать обещанное послу, а что я скажу ему вместо этого? Да он мне голову снесет!
— Я не виноват! — рявкнул в ответ Арафант. — Вот у него спроси! — Он ткнул в Диора пальцем. — Хвастун! Кто трубил весь год: будет руда, будет руда весной! И что? Затопило штольни. Хорошо, хоть не обрушило!
— При чем здесь новая штольня? — взревел, снова вскочив, Диор. — Если завтра отдавать заказ, значит, он уже должен быть готов! Не сваливай на меня свою нерасторопность!
Арафант только искоса глянул на горноразработчика. Он решил не продолжать спор. Выждав немного, советник обратился к Таргону:
— Ладно, успокойся. Твой заказ я уже выполнил. Кузнецы постарались. Думаю, степняки будут довольны.
— Уф! Нельзя же так пугать! — облегченно выдохнул Таргон.
— Но это была последняя партия. Больше железа нет.
— Подожди, Арафант. — Княгиня отыскала взглядом человека, которого, видимо, происходящее совсем не интересовало. Он сидел, устремив взгляд в окно, выходящее во двор замка, и словно дремал с открытыми глазами.
— Ванатур, послушай, проснись!
Советник словно и впрямь очнулся ото сна, встрепенулся, встал, поклонившись.
— Что угодно от меня госпоже? — Он, казалось, был немало удивлен тем, что потревожен.
— Голубчик Ванатур, ты и Ородреф должны добыть нам железо.
— Прекрасно. Но как? — Ванатур покосился на столь же удивленного соседа.
— Ты и твой друг должны попытаться купить руду или чистое железо там, за горами. Это возможно?
— Почему нет, госпожа? Все возможно, — вмешался Ородреф, лучше всех осведомленный о том, что, где, как и почем продается и покупается.
— Но за какую цену? — добавил Ванатур. — После Аэрэлина и уплаты выкупа у нас в казне негусто. Да и захотят ли за горами продавать нам хоть что-то? — Он с сомнением покачал головой.
— А вы сделайте так, чтобы захотели. Это необходимо. И как можно быстрее.
— Хорошо, мы постараемся, — снова поклонившись, заверил княгиню Ванатур и сел на свое место. В наступившей тишине все услышали недовольный голос Арафанта:
— Когда я просил, он даже ответить не пожелал!
— А почему я должен для тебя что-то делать, господин Длинный Язык? — живо откликнулся на его упрек казначей.
— Не для него, не для себя, а для Раэнора! Все мы трудимся для нашей страны, — урезонил друзей Балтар, добродушный, снисходительный, однако же во всем, что касалось блага княжества, не щадящий ни себя, ни других.
— А, Балтар, ты сам подал голос, напомнив о себе, — улыбнулась Элен.
— Я не прячусь, княгиня. Мне нечего бояться и не за что стыдиться. Свое дело я делаю исправно. Если бы все эти пустозвоны, окружающие тебя и корчащие из себя тружеников, делали хоть сотую часть того, что успеваю я, нужды в столь срочном созыве Совета не было бы! Я закончил ежегодную проверку приграничных поселков. Везде полный порядок. Пришельцы, попросившие пристанища в прошлом году, устроены. Конечно, хоромы им не предоставили, однако никто не жалуется.
— Еще бы! Эти нищие должны быть довольны уже тем, что их оставили в покое, — пробурчал Ворондил.
— Не говори так! — нахмурился Балтар.
— Это правда! — поддержал Ворондила Диор.
— Вы не смеете так говорить! Ведь и ваши предки пришли когда-то в Раэнор искать убежища. Никто не упрекал их в бедности, наоборот, им помогли! — не уступал Балтар.
— Ты защищаешь их потому, что твои родители поселились здесь каких-то тридцать лет назад, — процедил Ворондил.
— Довольно! — прервала их спор Элен. Советники нехотя уступили.
— И все же, госпожа, я выскажусь! — вновь поднялся со своего места Ворондил, начальник стражи Дол-Раэна. — Сегодня я вновь столкнулся с грубостью и нахальством двергов.
При этих словах все советники, до того занятые своими думами, прислушались.
— Госпожа, это уж слишком! Ты должна наказать Дарка.
— Но за что?
— Я не прошу для себя ни привилегий, ни почестей, но требую, чтобы меня уважали. А дверг оскорбил меня! И если не наказать его за это, наглость его, да и всех его сородичей, возрастет непомерно.
— Да что же случилось? — Элен обеспокоилась не на шутку. Стычки между людьми и двергами происходили и до этого, слишком уж разными были их привычки и обычаи. Да и ненависть к их собратьям, жившая в душе бежавших от войн и разорения людей, была на удивление живуча.