— Прости меня, рыцарь, я так устала! Эти государственные дела так скучны, отнимают столько сил и времени!
Хаггар представил, как эта капризная красавица вершит дела государства, надувая губки всякий раз, когда кто-нибудь осмеливается ей перечить, как сидит она вот в таком наряде, окруженная мудрецами, мысли которых скорее всего бывают заняты изучением ее изысканных одежд, и невольно улыбнулся. Она не заметила его улыбки, участливо спросила:
— Как рана?
— Твой лекарь творит чудеса, княгиня, ты можешь им гордиться.
Элен кивнула:
— Да, старый Дию знает свое дело!
Хаггар заметил:
— Значит, его зовут Дию. Старик не назвал мне своего имени.
— Забыл, вероятно. Он очень рассеян.
— Что-то непохоже, — покачал головой Хаггар.
Элен вздохнула и улыбнулась:
— Оставим Дию. Отчего ты не ешь? Прошу, не стесняйся, ведь ты, наверное, очень проголодался! — Она указала на столик, заставленный угощениями. Арандамарец покачал головой:
— Я не голоден.
— Не может быть!
— Послушай, — Хаггар пристально взглянул в ее лицо, — отчего ты, да и все вокруг принимаете меня за дикаря, только и знающего, что войну и обжорство? Чем я это заслужил? Тем, что не такой, как твои глупые, чванливые павлины, распускающие перья? Да, я не так изыскан, как твои приближенные, я не одеваюсь в шелка, мой облик не соответствует обычаям, принятым в Раэноре. Я воин и умею убивать, но делаю это, защищая ту красоту, о которой ты говоришь и которой так гордишься. Я, видно, не гожусь для твоего хрупкого мирка. Мне по душе бездонное небо, просторы полей, прохлада рек, золото солнца, серебро звезд, я ценю хорошую песню больше, чем пригоршню самоцветов, а добрый, веселый смех — больше жалкого жеманства. Я понял, что лишний здесь, и не стану для вас посмешищем. Ищите для этого других. Завтра утром я уеду и больше никогда не потревожу тебя, княгиня. Живи в своем саду спокойно, большой мир не для тебя. Хрустальный шар подходит тебе больше, чем это звездное небо.
Он говорил тихо и печально. Элен внимала его словам, чувствуя, как сердце ее сжимается от неведомого ей раньше отчаяния. Он прав, этот странный человек, пусть уходит, пусть оставит ее, а с ним уйдут сомнения и страх, терзающие ее душу с тех пор, как он здесь. Так будет лучше. И пусть не удался ее шальной план проникнуть в Вальбард, она нисколько об этом не жалеет. Но отчего, отчего тогда ей так больно от его слов?
— Значит, ты лгал о любви, человек. — Она, не глядя на него, встала и легко, словно и не касаясь пола крошечными ножками, прошла через комнату и вышла на балкон. Слабый ветерок играл тканью платья, то ревниво пряча ее фигуру во множестве мягких складок, то словно обнажая, и темный пурпур струился по ветру, сверкая серебряными искрами.
— Я не умею лгать! — Хаггар тоже поднялся с места. — Да, ты прекрасна так, что ради такой дивной красоты можно пойти и на смерть. Но есть вещи гораздо важнее ее. Теперь я знаю это. Когда несколько лет назад я увидел девушку на озере, не только ее красота пленила меня. Нет, я был поражен в самое сердце, почувствовав, насколько она чиста, хрупка и беззащитна! Я понял, что должен защитить, уберечь ее от опасностей этого мира, что это моя воля и мой долг. Поэтому искал я по свету эту девушку, упорно не желая забывать, зная, что та встреча у озера не случайна, что судьба моя отныне будет навечно связана с ее судьбой. — Он остановился, помолчал немного, не в силах оторвать взгляд от княгини, стоящей на балконе, а потом с усмешкой продолжил: — Но я ошибся. Не существует Озерной Девы. Все это лишь моя глупая выдумка. Есть ты, княгиня, — живая, веселая красавица, вовсе не нуждающаяся в моей любви и защите. Все это у тебя уже есть. Ты окружена верными друзьями, преданными поклонниками. Власть твоя над ними безгранична. Даже уродливые дверги смиряют пред тобой свой бешеный нрав. Что могу дать тебе я? Ничего. А быть униженным просителем, как другие, — не мой удел. У меня нет времени и желания становиться твоим покорным шутом только для того, чтобы время от времени ты обращала на меня благосклонный взор. Я — воин, и долг для меня гораздо важнее твоей красоты. Не мне его нарушать. Да, я люблю тебя, княгиня, но не настолько, чтобы из-за любви забыть о гордости и достоинстве. И поэтому я уеду.
Элен обернулась к нему и улыбнулась. Хаггару показалось на мгновение, что в глазах ее блеснули слезы. Но нет, он ошибся, то был лишь отблеск звездного света. Она оглядела его с ног до головы, пожала плечами и презрительно скривила губы: