Хаггар шел дальше, дальше, оглядываясь по сторонам. Мимо него сновали чужие ему люди. Сколько томных, задорных, зовущих взглядов ловил на себе арандамарец! Ему начинало казаться, что шальной народ придумал свой буйный праздник лишь затем, чтобы сменить декорации любви.
Однако он с удивлением обнаружил, что раэнорцы не слишком дружны меж собой. Безошибочно угадывались в толпе жители столицы. Их наряды были вызывающе богаты, сознание собственного превосходства печатью ложилось на их лица, а взгляды были полны тщеславия и гордости. Жителям окраин в их простых, добротных одеждах было далеко до изящества. Их грубоватая речь, резкие жесты, непонятные словечки обнаруживали в одних уроженцев юга. Вот, наверное, бежавшие с востока, северяне. А этот высокий человек, не из Серебряной ли он Чащи? Но от этих размышлений его отвлекли звуки музыки. Хаггар увидел прямо перед собой старика в потрепанных лохмотьях странника. Его сумрачный, дикий вид, всклокоченные седые космы, хмурое, изможденное лицо резко выделялись из праздничной толпы. Длинными дрожащими пальцами он перебирал струны старой, треснувшей арфы. Но голос старика был силен и разносился далеко над притихшей толпой:
Настроил лютню менестрель
И начал свой рассказ
О рощах, где поет свирель,
О травах и цветах.
Об облаках, бегущих вдаль
В небесной вышине,
О реках чистых, как хрусталь,
О солнце и луне.
Хаггар не мог поверить своим ушам. Он с изумлением вглядывался в лицо нищего. Конечно же, он узнал песню! Старинная арандамарская баллада, в которой пелось о состязании менестрелей еще во времена королей! Это была странная и грустная история. Неизвестного юношу, поразившего всех своим искусством, на следующее утро после состязания нашли мертвым. Никто тогда так и не узнал, что было причиной его смерти. То ли зависть соперников, то ли ревность короля. Когда смолкли последние слова песни, старик собрал монетки, брошенные ему щедрыми слушателями, с трудом поднялся с земли и побрел дальше.
Проводив его взглядом, Хаггар направился туда, где в собравшейся толпе слышались взрывы хохота. Там давал представление кукольный балаганчик. За матерчатой ширмой копошились люди и писклявыми голосами говорили за своих персонажей: принцесс, королей, злых чародеев, рыцарей, оборотней и прочую нечисть. Незаметно для себя арандамарец увлекся историей печальной любви смешного карлика к королеве. Несчастный понемногу прибавлял в росте, преодолевая очередное препятствие между ними. Зрители хохотали, смеялся вместе с ними и Хаггар. Когда же представление благополучно закончилось, и королева все-таки полюбила карлика, превратившегося к тому времени в здорового молодца, он пошел дальше. Постепенно его веселость сменялась задумчивостью. Он уже несколько раз за это шумное утро ловил себя на мысли, что поступает неправильно, оставаясь здесь, посреди необузданного веселья, и все острее чувствовал свою ненужность. Он был лишний. Мимо него пробегали все эти смеющиеся, счастливые люди. Он же думал, что так и останется чужим на их празднике. Но тут Хаггар услыхал за спиной громкий разговор двух лавочниц:
— А что здесь этот красавчик делает? Ишь, как вырядился! Вроде бы еще рано, солнце к полудню идет. Они в это время во дворце только глаза протирают. По сторонам так и зыркает!
— Не знаешь, что ли? Подружку себе новую приглядывает, уж это точно. У моей соседки дочка вот с таким же паршивцем сошлась. Ох, не доведет это ее до добра! А ведь тоже на празднике познакомились! Дорогая моя, кто за чем сюда приходит.
— Уж это ты правду говоришь.
Арандамарец усмехнулся. Неужели эти женщины говорят о нем? Неужели он так похож на здешних дворцовых соблазнителей?
Так он бродил и смотрел, время от времени вздыхая и думая, что неплохо бы и у себя в Вальбарде время от времени устраивать такие же праздники. Нет, конечно, без этих раэнорских вольностей, но все же… А вокруг веселились люди. Шум, музыка, песни, смех звучали все громче. Солнце поднялось. Время близилось к полудню. Можно было пробираться к месту, где ему назначил встречу Дию. Осмотревшись, он повернул обратно, но не тут-то было. Бедняге пришлось изрядно попотеть, пробиваясь сквозь толпы народа, прежде чем он снова оказался на восточном конце поля. Здесь была тишина. Издалека из-за небольшого возвышения слышалось ржание лошадей, мычание коров, блеяние овец.