— Прости, великодушная! Позволь спеть тебе песню, услышанную мною от горцев!
Его бархатистые черные глаза хитро прищурились. Элен ободряюще улыбнулась ему, и зазвучал высокий, мягкий, красивый голос посла:
Есть под знойным, выцветшим небом
Страна среди скал островерхих,
Что в пене садов утопает.
Дивный край тот повсюду известен
Больше золота и самоцветов
Красотою своей царицы.
Ее черные косы змеятся,
Словно струи ночных водопадов,
Над челом серебра светлее.
Очи глубже бездны небесной,
Тьмой сияют, грозят бедою
Под бровей прихотливым изгибом.
Где мне смелость взять, подскажите,
Чтоб уста сравнить с пурпурной розой
Или с ярко-красным рубином?
Ее стан стройней кипариса,
Что упрямо тянется к солнцу,
О земле позабыть стараясь.
Ни одно кольцо не достойно
Украсить столь дивные руки
С кожей нежною, как у ребенка.
Но напрасно думают люди,
Что красавица гордая эта
Столь добра, сколь она же прекрасна!
Стоит лишь взглянуть на влюбленных,
Что, недугом тяжким томимы,
У ее дворца погибают.
Нет, не сердце в груди у царицы!
Видно, горы взамен подарили
Ей алмаз бесстрастный, холодный.
Нет любви в душе беспощадной.
Бесполезны наши молитвы.
Пожалейте, друзья, мое сердце!
Элен кокетливо опускала глаза, а потом бросала лукавые взгляды то на посла, то на арандамарца. Султанчик на ее венце вздрагивал, покачивались длинные золотые серьги. Когда песня кончилась, княгиня со смехом заметила:
— Царица умна! Алмазное сердце — единственное спасение от сумасбродных мужей!
— А какое же спасение от ветреных, гордых красавиц? — тихо спросил у нее Хаггар, уже громче добавив: — Позвольте и мне спеть одну арандамарскую балладу о коварстве дев!
Гости одобрительно зашумели. Тема эта в Раэноре была явно всем знакома. Хаггар взял в руки лютню и, мягко перебирая пальцами струны, запел:
“Элиндор, страна волшебных озер,
В чьих сонных водах тайны спят!
По берегам — мрачных тисов дозор,
Что их древний покой хранят”, -
Так пел, улыбаясь, лесник молодой,
Парень, что надо, себе на уме,
Быстро шагая по тропке лесной
С верным луком в руке.
Меж тем на землю спускалась ночь,
В черном небе звезды зажглись,
Облака, словно тени, умчались прочь,
И птицы спать улеглись.
В песне вспомнил парень далекий дом,
А в саду — соловья и кусты резеды.
Но вдруг услыхал он в безмолвьи ночном
Плеск зовущей воды.
Среди расступившихся темных стволов,
Шагнув с тропинки, увидел лесник:
В озере черном, в кругу валунов
Диск янтарной луны возник.
А между парящей в небе луной
И той, что в тяжелых водах плыла,
Тропинка выгнулась хрупкой дугой,
Будто дождь из стекла.
В дробящемся желтом круге луны
На ровной, как зеркало, глади вод
Лесник увидал (не сбываются ль сны?),
Что к нему колдунья идет.
Юна и прекрасна, как вишня весной,
Но, как сизый туман поутру, неверна,
В волшебном танце кружась над волной,
Ему улыбалась она.
Лесник в изумленьи забыл про страх,
Про то, что опасен колдуньи взгляд,
Про то, что из тех, кто плутал здесь в лесах,
Никто не вернулся назад.
Отбросив в сторону верный лук,
Не в силах противиться власти чар,
Он слышал лишь пенье да сердца стук -
В нем любви запылал пожар.
Грустя о своей одинокой судьбе,
Колдунья звала лесника за собой.