Не томись на сотни лет вперёд.
Рана, что смертельно беспокоит,
До рассвета, может, заживёт.
Все дороги в Рим? – послушной нитью
За судьбой-иглой сплетая гладь,
Позаботься, чтоб в канве событий
И обратно стёжку отыскать.
Ведь блаженства миг, сверкнув зарницей,
Скатится по мокрому стеклу.
Небо как магнит для пленной птицы,
Клетка настежь – боязно крылу.
Выбрав путь из прочих самый верный,
Всё ж тверди: «Спаси и сохрани».
Пусть до звёзд – а не минуешь терний47,
В поле хоть – не обойти стерни48.
Шутовство
А суицид иль передоз -
По сути не одно ли тоже? -
Для тех, кто не слыхал угроз,
Для тех, кто не смирился с ложью.
Той ложью, что как тля и ржа
Везде проникла, всё проела
И, чёрным вороном кружа,
Пометила слова и дело.
Не согласившиеся с ней
Одежды странные носили
И, отличаясь всё сильней,
Клялись исправиться в могиле.
Они лепились у костров,
Они разучивали гимны
Луне и ветру, между строк
Вставляя боль вражды старинной.
Уже не лезли на рожон
И, оставаясь между прочим,
Считали, что коль бунт смешон,
То приговор навек отсрочен.
Но шутовство не смех, а грех,
И слабость – повод к страшной мести.
Смысл жестов: бей уродов всех!
Без смысла жизнь смысл ищет в жести.
А вены резать иль колоть -
Лишь способы уйти от боли.
Душа живая рушит плоть,
Стремясь на волю.
Пустота
(из поэмы «Арто транс», посвященной Джиму Моррисону)
В дешёвом баре «Жизнь» вкус виски пресен,
Загулов прошлых поутихла прыть –
По-прежнему, мир очень хочет песен,
Но позабыл он, чем за них платить.
По спецзаказу – рейтинг суррогата
В трескучем глянце псевдомастерства,
Потомки музыкальных автоматов
Меняются, отметившись едва.
Оплывший мир впал в старческую вялость –
Маразм души за взглядом мертвеца…
Мозг подрывать у многих получалось,
Но виртуозно ты взрывал сердца -
И освещали темноту осколки,
И ночь сгорала в зареве атак…
В клубящемся дыму торчим без толку,
Бездарной духотой сгущаем мрак.
С надеждой мы прочли в былых заветах,
Что повелел верховнейший судья:
Жизнь бунтаря, пророка и поэта
Оправдывает мерзость бытия.
Корабль дураков завис у пирса,
Мы пафосно вдоль борта держим путь.
Ну что же ты так в небо торопился? –
Ты мог бы нашей жизни смысл вернуть.
Праздник
Грею руки над костром,
Грею душу над любовью,
И дежурит в изголовье
Смерть на празднике моём.
Праздник, сотканный из слёз,
Из луны, из сновидений.
Тени, полные сомнений,
Он в подарок мне принёс.
И продолжив в зеркалах
Анфиладу49 тёмных комнат,
Завещал он мне запомнить,
Как с мечтой сплетался страх.
Календарь начав с нуля,
Тризной50 обрамляя балы,
Он расставил как попало
Шахматы без короля.
Новый день лишил он сил,
В танце закружил химеры51,
И бессмертье высшей мерой
Наказанья объявил.
Беспробудный карнавал -
Маски прячутся за лица,
И приходится смириться
С тем, что ты мне не сказал.
Оставляя настежь дом,
Мимо лести и злословья -
Грею душу над любовью,
Грею руки над костром.
Побег
Меня, восставшую из бездны,
Блаженство облекло сполна -
Себя вчерашней тенью бледной
Взошла ослабшая луна.
И вспомнилось, что мне, бездомной,
Ославленной молвой людской -
Дарован сей приют укромный
И мне не снившийся покой.
Беснующейся в исступленье,
У призраков ночных в чести -
Такой предел, куда виденья
Не смеют даже подползти.
Мне, захлебнувшейся в гордыне,
Мне, оттолкнувшей все дары -
Отныне блеск углей в камине
И отзвук трепетной игры.
Мне, позабывшей всех любимых,
Мне, проклинавшей всё подряд -
Спасенье, явленное зримо,
И на обоях дивный сад.
Цветков лазоревых узоры,
Стволов серебряная рать -
И мысль внезапная, что скоро
Я в этот сад смогу сбежать.
И впрямь – ключи смогу украсть я,
Потом на ощупь вдоль стены,
С крыльца – в беспамятство, в ненастье,
В разгул ветров, под власть луны.
Без сожалений в хаос срыва,
Блаженством нарекая впредь
И месть разбуженной крапивы,
51
Химеры – чудовища из древнегр. мифологии, рожденные Тифоном и Ехидной; несбыточные идеи.