Теперь о том, что мы ели на королевском ужине у Констанции Демей. Яства имелись различные, прямо скажем, на любой, даже сильно избалованный вкус. Перечислю те, что стояли ближе всего ко мне: на длинном синем блюде возлежала стерлядь, запечённая в сметане, поданная с листьями салата, помидорами, лимоном и зеленью; по соседству дымились отбивные из нежного барашка с хрустящими овощами; левее уместилось большое блюдо печёного картофеля, фаршированного трюфелями, почти прозрачной Каракской ветчиной и Керанским сыром. Обжаренные во фритюре целыми, белые грибы были окружены маленькими жареными лисичками и выложены на пахучую, как бы лесную, зелень. Грибное блюдо занимало достойное место рядом с парфе из телячьей печени с тимьяном и апельсином. В тонком фарфоровом салатнике напротив расположился салат из морепродуктов. Устрицы и крохотные креветки перемежались в нем со слоями икры, крабового мяса и кальмаровой стружкой. Салат был обильно заправлен густым нежным соусом, самую чуточку отдававшим водорослями, что добавляло ему пикантности. Верх салата с белой рыбой, авокадо, артишоками и шпинатом представлял собой цветущие ветви, выполненные из спаржи, полные маленьких розочек, свёрнутых из малосольной форели. Чудный галантин из утки был украшением стола.
На десерт нас ждали фруктовый торт, вишнёвое желе с застывшими в нем абрикосами, ещё одно желе, наполнившее небольшие дыньки, на дне которых виднелись земляника и половинки персиков, корзиночки с кремом и фруктами, и меренги. Виноград, персики, абрикосы и крупный инжир наполняли бледные вазы, стекло которых отсвечивало тусклым, лунным светом.
На подносе с кривыми ножками уместились малюсенькие бутербродики из хрустящих булочек, поверх которых на масле умещались тонкие рыбки, дольки лимона и петрушка – этими очень-преочень вкусными малютками, как и трубочками с черной икрой, отлично закусывались крепкие напитки.
Кстати, о них: вино, которым угощала нас королева Констанция, я оценил самым высоким баллом. Надо отметить, что Серэнити вообще не притронулась к нему и пила холодный гранатовый сок. Да и самой королеве слуги в основном наливали то малиново-мятный напиток, то черешневый сок. Отпивая из бокала, я обратил внимание на Грешема, который единственный за столом испытывал явное неудобство. Вампиры могут есть человеческую пищу. Тем не менее, она не только не насыщает их, но и вызывает длительное несварение желудка. Порой эта хворь способна вывести из строя даже самого стойкого кровопивца. Мой ученик отщипывал крошечные кусочки от единственной лежащей перед ним варёной морковки и изредка запивал их глоточком вина. Констанция Демей заметила это, но промолчала, её несколько смутило то, что Грешем ест без аппетита. Ситуацию прояснила Серэнити, бесцеремонно посмотрев в начале на вампира, а потом на королеву, она спросила:
– Ваше Величество знает, почему блюда, которые приготовил лучший повар Шальха, пришлись не по вкусу этому… м-м-м, с позволения сказать, существу?
Серэнити перегнулась через край, чтобы лучше видеть того, о ком говорит. Её тонкие пальцы, с бесподобным синим лаком, сжали белоснежную скатерть. Интересно – под светлыми сапогами ногти у Серэнити тоже синие или какие-нибудь другие? Из раздумий меня вырвал всё тот же голос полный злобы.
– Я говорила королеве Элизабет, а теперь скажу Вам – я – великий инквизитор и меня не провести жалкой магией! Он не тот, за кого себя выдаёт! Перед Вами самый настоящий вампир, облачённый в фальшивую личину, и это не шутка. Его клыки опасны, а голод неукротим. Представляете, каких бед это может нам стоить? Сколько людей он способен в одночасье обратить во тьму? А кто его привёл к нам под крышу? Некромант! Осквернитель! Еретик, бессовестно попирающий ногами блаженный лик Всеотца! Ради Ураха, прошу Вас, пока не случилось непоправимого, снимите королевский запрет и вверьте этих тварей моим заботам!