– Долговязый юноша, ты стал таким взрослым.
– Если бы Вы только знали, как я тосковал по Вам!
– Но я никогда не покидала тебя.
– Никогда?
– Я – порождение твоей памяти.
Я отстранился, чтобы посмотреть на старую колдунью.
– Значит Вы… Вам ведомо, что Вы…
– Я – Лорина и вместе с тем, я – не она.
– Кто Вас послал ко мне?
– Меня никто не посылал. В отличие от других, тех, кого ты называешь фантомами, я, услышав твой отчаянный зов, пришла сама.
На меня вновь нахлынул вертеп обрывочных картин. Горьковато–халцедоновые и янтарно–аметистовые этюды, что были нарисованы Лориной в минувшем мороке, обретали во мне свою истинную суть. Из чистой энергии и флюидов, что черпаются из безымянных источников, древних как само Время, колдунья, погрузив меня в чуткое полузабытьё, свершила эзотерический акт, который подобно магии Света заживил мои разрубы.
– Без Вас бы я погиб…
Лорина загадочно покачала головой.
– Ты – сын Вселенной, Калеб, и твои трудности, как Матери, хорошо известны Ей. Она провидела, что ждёт тебя и, в лазеечке, отделяющей Мир Света от Мира Тьмы, показала мне, прибывающей в небезразличной нетленности, каким образом можно попасть в Зрячую Крипту, чтобы откинуть заведённую над тобою косу Смерти.
Я улыбнулся и отёр мокрые щёки.
– Значит Вселенная… Со мной?
– Ближе, чем ты думаешь, Калеб.
– Стало быть, я ещё пригожусь ей…
– Не зацикливайся на этом. Живи и радуйся каждому дню.
Мягко зарозовевшись, колдунья наклонилась и поцеловала меня в лоб.
– Мне пора. Береги себя, Калеб, и помни…
Лорина развоплотилась.
– Добро всему Основа, – прошептал я, уловив последние отзвуки милого голоса.
Подобрав Лик Эбенового Ужаса, кинжал (Джейкоба), сумку и Альдбриг, я, уже ничего не страшась, твёрдо зашагал по опять проявившейся стекольчатой тропе. Оставив позади отёчного арахнида с безобразной спиралью в лапах и кучу его застывших родственников, я добрался до арочного хода, ведущего лестницей вверх. Порожки, запруженные паучьими сетями и крошевом осыпавшегося гранита, провели меня по искусственному стволу и вывели к обветшалой двери. Я пихнул её и оказался в зале с рядом скамеечек. На ветхих знамёнах, свисающих с потолка, уже было не разобрать гербов. Изъеденные молью гобелены, занавешивающие все стены, размыкались у приступочка, за которым крылась новая дверь, более массивная и прочная. Из замочной скважины задувал ветер и лился свет. Там выход из Зрячей Крипты!
Потянув за резное кольцо, я отворил створ и подставил лицо занимающемуся солнцу. Перемычка–мостик, раскинувшийся над обрывом, перевёл меня на башню, предоставившую на обозрение потрясающую осеннюю перспективу. От вершины горы, на которой я находился, расходилось оранжевое море леса, увенчанное куполом синего, абсолютно безоблачного неба. О том, что шторм мне не привиделся, говорили переломленные кроны и выкорчеванные у подножья деревья. Безутешный птичий щебет не умолкал ни на секунду. Конечно, теперь придется заново вить гнёзда! Раздумывая над событиями, что произошли со мной после встречи с Птикалем, я отрешённо водил глазами по ландшафту. Кто всё–таки подсылает мне фантомов? Они возникают для подсказки или действия… Я считал, что их появления несут только помощь, но, видимо, ошибся. Касиус раскидал нежить, однако потом не пропал и пустил свой гнев на меня. Он мог стоить мне жизни… Лорина… Ради того, чтобы увидеть её снова, я готов ещё раз подставить грудь для удара. А мама? Папа? Вдруг в дальнейшем они тоже придут ко мне? Сердце заколотилось. Пусть они будут… не теми, но… Я сжал перила. Нет, их непременный уход доставит мне лишь страдания.
– Почему ты скрежещешь зубами? У тебя воспалились десны?
– Нет, они в норме. Странно, что ты молчал больше двух часов.
– Я решил дать тебе побыть наедине с собой.
– Очень мило с твоей стороны.
– На будущее: когда у тебя появятся дети – прививай им воспитание с младых ногтей. Оно потом, правда не сразу, проявит себя.
– Это ты так завуалированно сейчас подметил свою деликатность?
– Лучше скажи – мы выбрались из могильника?
– Да, пару минут назад.
– Что вокруг?
– Чаща и… погоди.
– Ну? Что?
– На горизонте какая–то фортификация.
– Детали?
Сузив глаза, я потянулся взором к крошечному строению.