Прошло шестьдесят лет, и снова Киев охватила смертоносная эпидемия. Сохранилось описание этого события, оставленное доктором Иоанном Лерхе. Он прибыл в Киев осенью 1770 года.
"Народ уходил из города через горы или через реку в близь лежащие деревни и заражал живущих там.
На Подоле с каждым днем становилось хуже; между тем жители <…> стали утаивать больных; мертвых тайно погребали на дворе и в садах, или ночью от 10 до 20 трупов выбрасывали на улицу пред чужими дворами, дабы скрыть заразу в собственном доме. Мало помалу больные были открываемы, а оставшихся здоровых отсылали на один остров Днепра в карантин; но и здесь многие заболевали. Зараженных отправляли в особый лазарет, где все почти умирали. <…>
Уверяют, что на Подоле до 15 ноября уже умерло 6000 человек.
<…> многие бедные люди поселились в домах, коих хозяева вымерли от моровой язвы; но за новое хозяйство они дорого поплатились. Заболевшие дети и беременные женщины очень редко выздоравливали… Когда от 5 до 15 ноября был порядочный мороз, то многие думали, что моровая язва уменьшится, но это не помогло, потому что люди, находящиеся в теплых комнатах вместе с больными, так же легко заражались, как и во время теплой погоды. <…>
В Софийском монастыре умерло более 50 монахов, а из певчих и прислужников более 70. Напротив того Михайловский монастырь остался невредим, потому что эта обитель заперлась и с городом не имела никакого сообщения. <…>
Многие киевляне отдавали свои пожитки под сохранение в церкви и монастыри. <…>
Один военнопленный турецкий офицер объявил, что может избавить Киев от эпидемии, если ему возвратят свободу. Этот турок написал несколько записок на своем языке следующего содержания: "Великий Магомед! На сей раз помилуй ты Христиан и спаси их от моровой язвы, ради избавления нашего из плена!"
Записки эти были привязаны к шестам и выставлены на колокольнях в Киевоподоле; но все напрасно; язва все более и более свирепствовала; священники низвергали шесты с записками и проклинали сие предприятие, а все прочие толковали это в дурную сторону. Магомед и свою Турцию не может избавить от чумы, которая там каждый год хозяйничает; но между тем упомянутому турку удалось уйти неизвестно каким образом. <…>
Во время эпидемии три главные части города не имели никакого сообщения; только из незаряженных домов люди могли выходить по билетам для купли съестных припасов. Наконец 30 марта в Старой Крепости (на Старом Киеве) и на Подоле позволено было свободное сообщение".
Как отмечалось в летописях, самым пожароопасным районом Киева был Подол. Пожары в 1111, 1145, 1161, 1169,1751,1811 годах уничтожили там не только большинство строений, но и погубили тысячи людей. Немало страдали от огня Печерск и Верхний город.
Не спасались от пожаров и монастыри, храмы, церковные постройки. В 1180 и 1697 годах горел Софийский собор. В 1772 году огонь уничтожил Лаврскую типографию. В 1658 году пожар охватил Братский монастырь, а в 1827-м — колокольню Никольско-Пустынной церкви. В 1780 году сгорела библиотека духовной академии.
Много погибло киевлян во время знаменитого пожара 1811 года. Спустя четверть века Николай Закревский вспоминал об этой трагедии: "В десять, или одиннадцать часов утра раздался первый роковой набат с колокольни при Воскресенской церкви. Любопытные устремились к тому месту, где впервые вспыхнул пожар; это было, как мне сказывали, на пространстве между Житным Торгом и упомянутою церковью. Но изумление объяло жителей, когда они почти в одно время услышали со всех колоколен несчастное известие, и тогда же увидели страшный огонь в четырех, или пяти, противоположных концах города…"
Как свидетельствовал Закревский, в Киеве сразу возникли слухи, что город умышленно подожгли инородцы. Но все же он склонялся к версии о другой причине пожара.
"Тогда было лето жаркое и сухое; следовательно деревянные кровли домов легко возгорались от падающих искр; усилившийся пламень нарушил равновесие атмосферы и произвел бурю, которая разносила искры, головни на величайшее пространство и распространяла пожар с такою скоростью, что в продолжении трех часов Киевоподол представился огненным морем; кто не успел заблаговременно спастись, бегая по тесным улицам, не мог уже сыскать выхода и сделался жертвой свирепой стихии; многие погибли в погребах или церквях…