Толпа зевак осаждала эту полувоенную и полушутов-скую процессию, которая производила особенное впечатление на бедных бурсаков и этим средством во множестве привлекала их в Сечь".
Шумная компания запорожцев в сопровождении десятков, а порой и сотен горожан, согласно традиции, обходила все киевские базары. Там казаки покупали целые возы с горшками и рыбой и несколько бочек дегтя. Горшки они разбивали вдребезги, рыбу швыряли прохожим. А деготь запорожцы выливали на землю, а порой купались в нем!
Как отмечал Николай Закревский: "Проведя некоторое время в подобных наслаждениях, гурьба эта, с такою же це-ремониею, отправлялась наконец в Межигорье. Но у врат этой обители для запорожца оканчивались мирские потехи. Он прощался со своими приятелями, оставлял музыкантов и провожавшую его толпу народа.
Ворота отворялись; с выходом монахов все умолкало, и сечевик, переступая порог уединенного монастыря, пресекал все связи со светом. Он отдавал свое имущество в пользу обители, разставался с богатым нарядом козацким, надевал власяницу и посвящал себя молитве и покаянию. Обыкновенно это были суровые, самые строгие к себе монахи".
О Межигорском монастыре в Киеве ходило немало преданий. Еще в 30-х годах XVIII столетия один казак, постригшийся в монахи, заявил братии, что их обитель сгорит от "взора наиглавнейшей бабы в империи".
Кого он имел в виду? Наверное, одну из цариц. Хотя в те времена о венценосных особах побаивались говорить подобное.
Недоброе пророчество бывшего казака монастырская братия вскоре забыла. А вспомнилось оно лишь спустя много лет.
В 1787 году, во время своего долгого пребывания в Киеве, императрица Екатерина II заявила, что желает увидеть знаменитый, любимый запорожскими казаками монастырь.
В ночь перед назначенным государыней осмотром Межигорская обитель вдруг загорелась. К утру пожар превратил великолепную лавру в черные руины. После этой беды монахи разошлись по разным монастырям.
Лишь в 1860 году Межигорскую обитель удалось восстановить. Но она утратила свое былое значение и самостоятельность. Ее передали в подчинение Киево-Печерской лавре.
В XVII–XVIII веках у запорожских казаков существовала еще одна традиция, связанная с Межигорским урочищем. Перед тем как принять для себя жизненно важное решение, лихие рубаки отправлялись туда, чтобы несколько суток наедине побыть в пещере.
Там они якобы могли услышать ответы матери-земли на волнующие их вопросы. Вначале казаки поднимались на Пекарницкую гору и разжигали на всю ночь костер. Считалось, что не каждый сможет вернуться на белый свет после пребывания в Межигорской пещере. Потому казаки, на всякий случай, наслаждались светом костра, звездами, вечерней и утренней зарей.
В ночь перед спуском запорожцы отдыхали, но без "буйных потех и похождений". У костра они вспоминали былое, выпивали и, конечно же, пели песни. Выбирали из своего богатого репертуара самые веселые и озорные:
Кто знает, что ждет казака во мраке подземелья? Услышит ли он там доброе предсказание или печальное? Может, не доведется уже ему петь веселые песни?..
По-разному возвращались запорожцы из Межигорских пещер. Одни выходили на белый свет радостные, окрыленные, другие — понурые, с тоской и страхом в глазах. А уж сколько историй можно было услышать в старину о приключениях казаков во мраке подземелий!.. О том, как одних пещера одаривала богатством, наделяла замечательными, сказочными способностями и выводила на белый свет в добром здравии, а с другими обращалась хуже самой вредной мачехи.
Неизвестно, чем и в какие времена прогневал киевское подземелье удалой-развеселый казак Павло. И в бою, и в веселье был он одним из первых. Всегда приходил товарищам на выручку, слабых не обижал, а в иные минуты в глазах его играли озорные огоньки. Любит таких удача. И мимо Павла она не проходила: что ни день — обязательно ему улыбалась.