Танцы вошли при Петре в большую моду, и Мардефельд в своих донесениях описывает бал у графа Головкина, устроенный в 1721 г. в честь Петра, голштинского герцога и всей вообще дипломатии. Танцы сопровождались частыми поцелуями дам, и Ягужинский[100] был в этом деле «отличным предводителем». «Дамы же, — пишет Мардефельд, — сильно роптали на такие нововведения, что довольствуются одними (?) поцелуями»…
Театр в Петербурге появился, как известно, в 1716 г. «Заводчицей» этого дела была большая любительница «лицедейства» сестра Петра — Наталья Алексеевна; она писала даже и пьесы. Впоследствии театр этот был переведен с Петербургской стороны в деревянный же дом на Сергиевскую, неподалеку от Воскресенского проспекта. Камер-юнкер Голштинского герцога — известный Берхгольц — рассказывает в своем «Дневнике» о спектакле в этом театре в 1719 г. В присутствии царя шла в переводе народная немецкая комедия «Бедный Юрген». Рядом с царем в креслах сидел его повар Патон, очень живо принимавший к сердцу игру актеров и даже обсыпавший мукой арлекина за какую-то выходку.
В апреле того же 1719 г. в Петербурге пользовался большим успехом силач-немец Симеон, которого многие считали даже колдуном, как уверяет Вебер. И в самом деле, судя по рассказам, Симеон обладал очень большою силой. Силач ставил себе на грудь наковальню, «на которой, поставленной уже у его на груди, он давал расщепливать толстые железные шины». Симеон свободно поднимал на воздух наковальню, а Петр с Ромодановским[101] еле-еле могли ее поднять вдвоем. Вырвать у Симеона палку, которую он держал в зубах, царю не удалось, как он ни старался.
Хвастая своей силой пред зрителями, Симеон брал палку в зубы поперек и вызывал двух дюжих парней тянуть ее у него изо рта. В силе этих парней Симеон «не только не встретил такого сильного сопротивления, какое встретил у царя, но еще обоих этих молодцов начал таскать по сцене, по собственному произволу, куда хотел, как двух бессильных детей».
Между прочим, вместе с Симеоном выступал иногда и другой немец — клоун. На 1 апреля 1719 г. они сыграли с петербургскими зрителями шутку. Они объявили какой-то необыкновенный спектакль, на который собрался весь Петербург, не исключая царя и царицы. Сбор был полный, и многие должны были вернуться домой за неимением мест.
Зрители с нетерпением следили за приготовлениями на сцене, но скоро появилась «парящая в воздухе машина» с надписью «Апрель», а клоун в длинной речи благодарил публику и пригласил завтра — на настоящий спектакль.
Кроме силача иногда давали представления гимнасты, жонглеры и танцовщики. Сохранилась забавная афиша такого представления, на котором зрители увидали «некоторые позитуры с переменными видами и действиями». В начале спектакля какая-то «в свете похвальная аглинская мастерица (акробатка), опрокинясь назад ногами», простиралась «на плат», обе ноги обвивала вокруг шеи «подобно галстуху», клала ноги на плечи, стояла на голове, вертелась «мельницей» и т. п. Шестым номером программы идет следующее «действие»: «Правую ногу по дымя и обратясь кругом, подпрячет под плечо, а другой ноге стоит неворотима». Затем «на пирамиде или двух стулах стоящая головою, спустясь на 2 фута ниже ног своих и подымя монету или рюмку вина и пиет за здравие всей компании».
За «аглинской мастерицей» следовало «колебимое явление от француза, а именно лестница 7 футов, на одной младенец; потом, поставя оную на чело, танцует фоли дишпаня (!)».
Выступал также двухлетний младенец, «показывающий всякие экзерциции». Его сменял «забавный человек», делающий «преузорочные удивительные скоки» и с ним «мастерица», танцующая с обнаженными шпагами и обращающаяся на месте величиною в тарелку «более 600 раз, храня верно каданцы».
Та же «мастерица» показывала и жонглерские штуки, перебрасываясь шпагами, что, по словам афиши, «чрез меру удивительно».
«Протчая действия не суть описуема», — гласит, между прочим, афиша.
Судя по этой афише, наши современные так называемые «садовые увеселения» не так уж далеко ушли от Петровских времен…
Неистощимый в выдумывании всякого рода потех, Державный Преобразователь изобрел «должность» самоедского князя или короля. Должность эта заключалась в устройстве по приказу царя различных увеселений для петербургских обывателей. Почему именно самоедский князь должен был являться присяжным увеселителем — неизвестно, но в 1714 г. эту должность занимал какой-то поляк, шутовским образом «коронованный» в Москве, при чем ему присягали 24 самоеда и столько же оленей.
100
Ягужинский — Ягужинский Павел Иванович (1683–1736) — ближайший сподвижник Петра I, исполнял дипломатические поручения. Генерал-прокурор Сената.
101
Ромодановский — Ромодановский Федор Юрьевич (ум. в 1717 г.) — начальник Преображенского, Сибирского и Аптекарского приказов, вел следствие по делу о Стрелецком бунте (1698). Ближайший сподвижник Петра I с «потешных» времен, когда получил титул «князя-кесаря».