Александр Фитц
Легенды старого Ташкента
и
Другие истории
С-Петербург
Алетейя
2015
Эта книга о Ташкенте, которого нет, и никогда больше не будет, о
событиях, запечатлевшихся в памяти людей когда-то в нём живших, а теперь
разбросанных по всему миру: от Канберры, Лос-Анджелесе, Калининграда и
Хайфы до Санкт-Петербурга, Торонто, Минска, Лондона, Аугсбурга, других
больших и малых городов и посёлков. Во вторую её часть включены истории,
случившиеся в основном в Германии, а также в России, главные герои которых
эмигранты и переселенцы, перебравшиеся сюда, в том числе из Ташкента.
Легенды старого Ташкента
После взятия в июне 1865 года русскими войсками
Ташкента видный государственный и общественный
деятель, меценат, в то время госсекретарь Российской
империи Александр Александрович Половцев в своём
дневнике написал: «Сегодня пришло сообщение, что
генерал Черняев взял Ташкент. Никто не знает, почему и
зачем. Есть всё-таки что-то эротическое в происходящем
на границах нашей империи».
Тайны ресторана «Шарк»
Армия Андерса и путаны в погонах
Не верьте, если вам скажут, что летом в Ташкенте сухо и жарко, словно в
тандыре1, из которого выгребли золу и закладывают первую партию лепёшек. В
Ташкенте случаются летом дожди. Не часто, но случаются. Один такой
дождь: шумный, пахнущий грозой и свежесорванными среднеазиатскими
колокольчиками, (в России и Западной Европе они, как уверяют, не пахнут),
обрушился на город в июле 1978 года. Число я забыл, а месяц запомнил.
Итак, в июле мы вышли из редакционного корпуса на «Правде Востока»,
миновали, построенный японскими военнопленными по проекту выдающегося
архитектора Алексея Щусева театр оперы и балета им. Алишера Навои и уже
спускались в прохладный бар в полуподвале под рестораном «Шарк», как в
небе загрохотало и по асфальту ударили тяжёлые, словно из ртути, капли
дождя.
Витя Энкер, он заведовал отделом строительства в ташкентской
«Вечёрке», моментально запел любимую тогда одинокими девушками и
разведёнками песню Андрея Эшпая на слова Евгения Евтушенко:
А дождь идёт, а дождь идёт,
И всё мерцает и плывёт,
За то, что ты в моей судьбе,
Спасибо, дождь, тебе…
– Не дождь, а снег, – поправила его сдобнотелая барменша Марина.
– Окстись, Маринка! Какой снег? Разве не видишь – дождь, – радостно
закричал Энкер. – У нас теперь всё время будут дожди, как в Венеции. И, чтоб
ты не опаздывала на работу, мы в складчину купим тебе гондолу.
– Я и так не опаздываю, – ответила Марина и с некоторым сомнением
в голосе добавила: – А насчёт Венеции – врёшь. Там море, а не дожди.
– И у нас будет море, – прогудел мой коллега по отделу информации, но
не «Вечёрки», в которой я тогда работал, а республиканской «Сельской
правды» Саша Сафронов. – Или ты не веришь Энкеру?
– А ну вас, – махнула рукой наша верная подруга и выручальщица, -
чего заказывать будете?
– Пару белого бургундского, бутылочку шабли, естественно сыр. Только
понежнее. Лучше – козий, – програсировал, копируя французскую речь, Энкер.
– Понятно, – не удивилась Марина, – Есть пол-ящика «Ок Мусаласа» и
виноград. Лежалый. Берёте?
– Не глядя, – сказал Сафронов – только деньги завтра. Завтра у нас
гонорарный день.
– Знаю, – усмехнулась Марина. – И не только у вас.
– Я, Мариночка, угощаю этих пираний пера, если они согласятся
присесть к моему столу, – раздался голос с неизменно насмешливой
интонацией, который мог принадлежать только одному человеку из мне
известных – Раулю Мир-Хайдарову.
И я не ошибся. Именно Рауль – одно из чудес застойного Ташкента
скромненько и одиноко сидел за столиком в углу. Почему «чудес»? А потому, что
1 Тандыр – глиняная печь сферической или конусообразной формы с круглым
отверстием вверху для выпечки лепёшек, самсы и пр.
первым из узбекистанских литераторов пишущих по-русски издал книгу в
Москве. Это был сборник рассказов «Оренбургский платок», вышедший в
издательстве «Молодая гвардия» в 1978 году. А ещё раньше, в 1974-м и 1975 –
м его рассказы были опубликованы в московских литературных альманахах
«Родники» и «Мы – молодые». Почему об этом помню? Да потому что в те
времена опубликовать в московской газете даже небольшой репортаж уже было