- Понимаю, понимаю, - сказал он, внимательно выслушав меня. – Но
инициативную группу, надеюсь, ты поможешь сформировать?
- Помогу.
- А в Москву, в Кремль, за казённый счёт не поедешь?
- Не поеду, - решительно сказал я.
- Ладно, - согласился он. – Не буду переубеждать. Но, зная твои
неожиданные знакомства, прошу свести меня с людьми, которым Россия и
Германия одинаково близки и дороги. Ты понимаешь, о чём я говорю?
- Не очень, но догадываюсь.
- А я тоже буду искать, - заверил, прощаясь, товарищ, - но больше
надеюсь на тебя.
… Следующие три месяца мы регулярно перезванивались, делясь
преимущественно горестными открытиями и выводами, нежели радостными
находками.
Как выяснилось, в нашем окружении преобладали пофигисты,
зашоренные ура-патриоты, граждане, во всём происходящем усматривающие
происки КГБ, нацеленные конкретно на них, или люди, гордо именующие себя
космополитами. А нам были нужны неконфликтные, умеренно-разумные,
немеркантильные интеллектуалы, симпатизирующие идее духовного,
культурного, экономического и прочего сближения Германии с Россией.
Конечно, знай те, с кем об этом самом сближении я беседовал, истинные
причины, зачем я об этом вдруг заговорил, бесспорное большинство
кандидатов на посещение Кремля, моментально призналось бы в любви не
только к России и Германии, а в чём-нибудь более существенном. Но я был
осторожен, помня совет Конфуция: благородный муж сам должен нести
ответственность за свои ошибки. Поэтому я не спорил, предпочитая слушать,
как они тоном оракулов вещали, что Германии, если с кем и сближаться, то
конечно не с «лапотной Россией», а с «утончённой Грузией», «древней
Арменией», «мудрым Узбекистаном»… Ну это в зависимости кто и откуда
приехал. Или что ей, т. е. Германии, прежде восстановления немреспублики на
Волге нужно потребовать, а уж потом о культуре и прочей чепухе говорить.
Другие уверяли, что вместо сближения с «кацапо-монголами», Германии давно
пора объединиться с «прародиной ариев Украиной», создав соответствующую
федерацию и отменив визовый режим. И, конечно же, звучал извечный вопрос:
«А почему снова обойдён Израиль? Нет, вы всё же ответьте: Почему?!».
Как бы то ни было, человек тридцать приверженцев любви и дружбы
Германии с Россией я нашёл. Ещё приблизительно двадцать отыскал Семёныч,
одновременно согласовавший программу визита инициативной группы в
Первопрестольную с одним достаточно известным московским сенатором-
олигархом, взявшимся оплатить поездку и пребывание делегации. Зачем это
ему было нужно, и кто на это его подвигнул, я догадывался, но в детали не
вникал. А вообще неожиданный шанс использовать этого самого олигарха в
благих целях, т. е. сближении двух стран, которым искренне симпатизировал, я
счёл одновременно полезным, благородным и оригинальным.
И вот тут-то настал самый для нас ответственный и щекотливый момент
– отбор кандидатов на поездку. Для этого Семёныч специально прилетел в
Мюнхен, разместился в гостинице. Но прежде, чем приступить к отбору мы с
ним отправились типа выпить чаю в Английский парк.
Вас, уважаемые читатели, это удивляет? Но где ещё я мог выслушать
секретную информацию, не опасаясь, что разговор записывают? Да, от
разоблачений Сноудена нас отделяла тогда вечность, но оба мы были не столь
наивны, чтобы доверять сокровенное телефонной трубке или электронной
почте. А вот тет-а-тет в Японском чайном домике Английского парка казалось
надёжным. Только не подумайте, что подвиг меня к этому «Канкан в
Английском парке»51. Об этом фильме я слышал, но не видел. И вообще,
советские фильмы о шпионах - такая же муть, как американские. Другое дело
итальянские или французские. Вот их смотреть можно. Написав эти строки,
вспомнил забавный, но весьма характерный эпизод, касающийся шпионов.
В 1992 году я впервые переступил порог Радио «Свобода»,
располагавшегося тогда в Мюнхене, на территории Английского парка. Всё там
было мне в новинку, всё интересно: как-никак «главное гнездовье
антисоветчиков», которых я слушал, что называется, с младых ногтей.
Помните: «Есть обычай на Руси, ночью слушать Би-Би-Си» - в моём случае
«Свободу».
С одним из первых, с кем я там познакомился и стал приятельствовать,