русскоговорящих Германии представляются Москве неким экзотическим
островом, то ли Кубой времён совсем молодого Кастро, то ли Крымом из
романа Аксёнова «Остров Крым». Никто из высоких чиновников, с которыми он
говорил, не мог поверить с первого раза, что в Германии существуют десятки
различных общественных организаций бывших их соотечественников, выходят
газеты и журналы на русском, крупнейшие партии апеллируют к русскоязычному
избирателю – и это безо всякого содействия со стороны России. Выросло,
словно само собой! Так как же не воспользоваться этим могучим потенциалом?
И ещё от Семёныча я узнал имена авторов сенсации, открывших Кремлю
российских соотечественников дальнего зарубежья. Это был сенатор,
совладелец крупной нефтяной компании, которого близкие люди называли
Лёней, а остальные Леонидом Борисовичем, и бывший сотрудник его аппарата
Слава, занимавший теперь кабинет самого Суслова53. Зверски талантливый,
остро креативный и одновременно очень придворный молодой человек,
который до сих пор рулит на кремлёвских трассах тем, что называется большой
политикой. Правда, теперь, Славой его называют редко, а в основном
Владиславом Юрьевичем. Даже недруги. Потому что, как думаю, уважают.
Вот они то и предложили президенту России уникальный канал не только
связи с западным обществом, но и влияния на него – через тех, кто хранит в
себе ген русской культуры.
Ход, надо отдать им должное, довольно изысканный. Ведь исстари
Россия соприкасалась с западным миром в основном через чиновников. МИД
ли, Общество ли связей с зарубежными странами, города ли побратимы – всё
это работало через различных назначенцев. И конечно, никакого понимания на
западе не находило.
53 Суслов М.А. (1902 – 1982), секретарь ЦК КПСС, идеолог партии, которого при жизни
наывали «серым кардиналом» советского строя.
Наладить связь от человека к человеку, от сердца к сердцу,
от гражданского общества к гражданскому обществу вот для чего, по мнению
Семёныча, и призывались в Кремль соотечественники из Германии. Цель эта
сколь благородная столь и авантюрная. Короче Москва ждёт нас, - подытожил
он, подняв чашку с терпким, но, к сожалению, остывшим зелёным чаем.
- И дождётся, - поддержал его я, чокнувшись с ним своей чашкой.
… Вы, уважаемый читатель, даже не представляете, как в эти
наполненные сомнениями и заботами дни нам с Семёнычем вдруг стали близки
и понятны треволнения заведующих орготделами райкомов, горкомов, обкомов
различных партий, в том числе демократических, в канун их съездов и форумов.
Действительно, попробуй-ка соблюди возрастную, профессиональную,
национальную, половую и прочие пропорции в комплектовании делегации. Это
же уравнение с пятью неизвестными и тремя подвохами. Только, пожалуйста,
не горячитесь, спеша укорить, что таковых в природе не существует. Уверяю,
мы с ним столкнулись на практике. И ведь решили!
Каким образом? Элементарным. И не где-нибудь, а в знаменитом
Хофбройхаузе, у входа в который я приобрёл Семёнычу остроконечную
войлочную баварскую пастушью шляпу. Ну а затем, разместившись под
прохладными сводами пивной, куда хаживали Фёдор Тютчев, Иван Тургенев,
Владимир Ульянов, по легенде именно здесь взявший себе псевдоним Ленин,
Надежда Крупская, злой гений русской революции Александр Парвус, Лев
Троцкий, убийца Петра Столыпина Дмитрий Богров, один из основоположников
абстракционизма Василий Кандинский, философы Фёдор Степун и Александр
Зиновьев, мы не поленились и на 52 клочках бумаги написали имена
претендентов на поездку в Москву. Свернув в трубочки, мы свалили их в только
что купленную шляпу и, подозвав самую, на наш взгляд, бюстогеничную
официантку, попросили вытянуть шесть штук.
- Это русская лотерея? – спросила она, без труда уловив наш акцент.
- Нет, русская рулетка, - сказал Семёныч.
Официантка хихикнула и извлекла первую бумажку.
Дабы надолго не отвлекать девицу от исполнения основных
обязанностей, мы предложили достать ещё пять, а уж потом принести нам по
массу пива.
Когда, спустя минут пять, литровые кружки «спрыгнули» с её груди на
наш дубовый стол, а оркестр заиграл «гопса-польку», мы осторожно стали
разворачивать рулончики.
В первом значилось имя литератора Рудика (так его все звали), некогда