Выбрать главу

Как провожают диверсантов

… Московские приключения начались ещё в Мюнхене, в аэропорту,

носящем имя Франца-Йозефа Штрауса, откуда отправлялась баварская часть

германской делегации.

В условленный час все мы встретились у стойки «Пулковские

авиалинии», где поздоровались с их представителем, очень похожим на певца

Розенбаума, только с идеально круглым черепом. Выслушали его новый

анекдот, которые он рассказывал необыкновенно «вкусно», потом сдали багаж

и зарегистрировали билеты. Затем налегке, неторопливой походкой двинулись к

немецким таможенникам, сверяющим паспортные фотографии с оригиналами,

а заодно просвечивающим специальным аппаратом ручную кладь и

прозванивающим твои карманы в надежде обнаружить в них что-нибудь вроде

портативной базуки.

Вперёд, с присущей галантностью, мы пропустили нашу художницу-

дворянку. Но неожиданно возникла группа кричащих и яростно

жестикулирующих итальянцев, которые, сами того не заметив, легко разметали

нашу мини-колонну. В результате первым в полосу паспортного контроля

вступил антикоммунист-патриот Константин Михайлович. За ним шёл я. За

мной – художница-дворянка, а замыкающим был Вальдемар Христианович,

руководитель одной из федеральных организаций немцев-переселенцев. Он,

помню, ещё сказал: «Хорошее сегодня выдалось утро». На что наша

единственная дама ответила: «Ничего удивительного. Каждый раз, когда мы

отправляемся за границу, возникает так называемый эффект „медового месяца“

– всё кажется прекрасным. Социологи…».

И вдруг замолчала. Я обернулся. Ни художницы, ни лидера организации

российских немцев позади не было. Вместо них стоял бровастый человек

восточной наружности, а рядом с ним женщина в форме и с пластмассовым

лукошком в руках. Бровастый человек неторопливо опорожнял свои карманы,

складывая поочерёдно в него бумажник, связку ключей, авторучку…

Потом корзинка медленно поехала по транспортёру и скрылась в коробке

с эластичными резиновыми лентами по краям, а бровастый, пройдя через

подкову «террористоопределителя», встал рядом со мной.

– А где они?! – не по-немецки, а по-русски воскликнул я.

– А, там, – ничуть не удивившись, и тоже по-русски ответил человек

восточной наружности. – Их немножко арестовали.

– Как так «немножко»? – не понял я. – Что значит «арестовали»?!

– Немножко, потому что не били, – пояснил восточный человек,

неторопливо извлекая из лукошка бумажник, ключи, авторучку и рассовывая их

по карманам. – Но бить конишна будут.

Это «конишна» меня насторожило.

– А вы, собственно, кто? Что вы конкретно видели?

– Я – пуштун, – ответил бровастый. – Учился в Ленинграде. Он теперь

Петербург называется. Знаете?

– Знаете?

– Да, да. Знаю.

– Теперь вот немножко живу в Германии, и я видел, как ваших друзей

обезвредили.

– Кто?! – воскликнул я. А у самого тревожным молоточком пульсировала

мысль: «Откуда взялся этот пуштун, который говорит по-русски? Где мои

друзья? И вообще – что здесь происходит?!»

– Вот эти, – указал бровастый на таможенников. – Они всех

арестовывают, у кого оружие и наркотики.

– Наркотики, – повторил я. – Какие такие наркотики?

– Выяснят какие, – успокоил меня пуштун, и растворился в нахлынувшей

толпе, радостно гогочущих шведов.

– Не хотите ли кофе? – тронул меня за локоть патриот-антикоммунист. –

И почему, батенька, вы такой растерянный? Билетик потеряли?

– Наших коллег, кажется, арестовали,

– Скверно, – ничуть не удивившись, пробурчал он. – Весьма скверно.

Впрочем, коминтерновское замашки, как я вам не раз говорил, живучи.

– Какой Коминтерн? – Озлился я. – Он давно распущен. XXI век на дворе.

– А рука Москвы? – парировал старый борец с тоталитаризмом. –

Уверяю, она ещё не отсохла. Об этом регулярно пишет франкфуртский журнал

«Литературный космополит», не устают предупреждать публицисты Илья

Булыжникер, Андрей Шмальгин, юморист Виктор Ширинкович. Я, кстати, только

их читаю. А вы?

– На дух не переношу.

– Ну а к творчеству Антона Телятина и Юрия Зоофильева как

относитесь? – подозрительно окинул меня взглядом вечный антисоветчик.

– С состраданием.

– Не понял.

– Они ярко выраженные фобы. Наполовину руссо, наполовину – германо.

С этим, надеюсь, вы спорить не будете?