– Буду.
– А с тем, что фобия болезнь?
– Тоже буду.
– А что это, по-вашему?
– Если речь о России и Германии, то никакая это не болезнь, и не фобия,
а состояние либеральной души, которое считается в наших кругах правильным
моветоном.
– Понятно. Но почему бы Телятину, Булыжникеру или Зоофильеву не
написать в том же духе, в каком они пишут о России, Германии, местных
политиках, например, о бандитах или хотя бы о владельце одного из русских
магазинов, торгующих «палёной» водкой, о турбюро, отправляющих своих
клиентов в никуда, о жуликах-экстрасенсах?
– Так ведь морду набьют, – искренне удивившись моей наивности,
воскликнул диссидент-невозвращенец. – А, кроме того, запомните: настоящие
либералы, по воробьям из пушек не стреляют.
– Ну да, только по ерапланам, – пробурчал я и оба мы, осознав
бессмысленность дискуссии, умолкли. И в этот самый момент у снабжённой
пронзительным звонком «подковы» возникли художница-дворянка и лидер
организации российских немцев.
– «Кажется, арестовали!», – с явным разочарованием и сарказмом в
голосе передразнил меня патриот-антикоммунист. – Просто задержались где-то.
А вы тут воздушную тревогу скорей объявлять.
– Отвечать я ему не стал, ибо по лицам наших попутчиков, понял – что-то
всё же случилось.
Когда они, наконец, миновали таможенный досмотр, и мы, сели за столик
в баре, то главный российский немец, виновато глянув на художницу, спросил:
– Вы сами обо всём расскажете или как?
– Зачем же? – вздёрнула та плечиком. – Вы мужчина, вы и
рассказывайте.
– А что здесь рассказывать, Вальдемар Христианович вздохнул
Вальдемар Христианович. – Задержали нас, дурачки эти. Хотя по-человечески
понять их можно. Гляньте, какие бугаи (указав подбородком в сторону
«подковы»), а работы никакой.
– Вы имеете в виду бойцов антитеррористического подразделения? –
уточнил антикоммунист-патриот.
– Ну да. Поэтому, когда они увидели на экране ятаган, то очень
обрадовались и моментально скрутили нашу даму.
– Во-первых, это не ятаган, как вы изволили выразиться, а кортик моего
пращура, Вальдемар Христианович с обидой в голосе поправила художница.
– Кортик? – удивился я. – Вот в этой сумке, которую вы не сдали в багаж,
вы хотели провезти кортик!? Зачем?
– Затем, что это наша семейная реликвия, Вальдемар Христианович
поджав губы, ответила художница. – Я хочу передать его в Оружейную палату
Кремля. Поверьте, он того заслуживает.
– Вы так считаете? – спросил Константин Михайлович.
– Убеждена. Мои дедушка и папа, будь они живы, поступили бы так же.
– Простите, – перебил её вождь российских немцев, – а вы вообще себя
как чувствуете?
– В каком смысле? – вспыхнула дама.
– В смысле физическом, – уточнил он. И, уже обращаясь к нам,
продолжил. – Это поразительно, с какой скоростью они нас скрутили. Сначала
девица, ну та, что у телевизора стоит, спросила: «Эта ваша сумка?». Госпожа
художница отвечает: «Наша». Потом что-то хрякнуло, и она исчезла.
– Что? – замер, не донеся чашку до рта, враг мирового Коминтерна. – Что
хрякнуло? Кто исчез?
– Не знаю, что хрякнуло, – пожал плечами лидер российских немцев. –
Но мы оказались в кутузке.
– Не в кутузке, - поправила его художница, – а в специальной комнате,
где нас допросили. И я, как помните, представила всю документацию о кортике.
Рассказала о своём дедушке, герое Ледового похода57. О папе, который бежал
из красной России, о судьбе кортика, который теперь возвращается на родину.
– Так, и где он? – с несколько странной интонацией спросил патриот-
антикоммунист. – Кортик где?
– В багаже, – удивилась наивности вопроса художница. – Где ж ему ещё
быть? Нам принесли мой чемодан, и я его туда упаковала. У них всё хорошо
организовано. Порядок во всём. Сейчас, чтобы вы знали, американцы до сих
пор никак не могут решить – кто их конкретно взорвал 11 сентября. Поэтому,
когда вступаешь на борт самолёта, даже пилочку для ногтей иметь при себе
нельзя. Холодное оружие. Нам всё объяснили.
– Вы хотите сказать, что вам принесли чемодан, который вы уже сдали в
багаж? – недоверчиво хмыкнул антикоммунист.
57 Речь идёт о «Ледовом походе» Добровольческой армии под командованием генерала
Лавра Георгиевича Корнилова, отступавшей ранней весной 1918 года из Ростова