ГДР, работал. У нас с ним встреча назначена. Между прочим, на завтра.
- Не поняла, поясните, – продолжая изучать его паспорт, сказала
таможенница.
- Вы уверены, что нас никто не прослушивает?
- Не морочьте мне голову, - неожиданно рыкнула она. – Вопрос поставлен
ясно: почему улетаете из Дюссельдорфа, а не из Берлина?
К подобному натиску мнимый племянник советского маршала явно готов
не был. И даже втянул живот, чего с ним не случалось последние лет тридцать.
- Я же вам сказал, - промямлил он каким-то чужим ломающимся голосом,
- на свадьбу приезжал. – Но потом вдруг снова вспомнил, куда, к кому и по
чьему предложению летит и уже сочным баритоном, выставив подбородок и
живот, закончил: - А теперь к президенту Владимиру Владимировичу Путину
лечу. По приглашению его администрации.
- А во фляжке что? – внешне никак не прореагировав на эту новость,
спросила дама в форменной куртке и таких же брюках.
- Я ж говорил – коньяк.
Воцарилась гнетущая тишина. О чём думала в этот момент таможенница,
можно было только догадываться. Конечно же, она не верила этому
немолодому, но ещё очень бодрому, краснощёкому мужчине. Ни к какому
Путину он, конечно, не летит. Хотя, всё может быть. Но как с ним поступить, не
уронив авторитета перед сослуживцами?
Ну а наш герой, расценил возникшую паузу и напряжённое молчание
окружающих по-своему. Привычным движением он поднёс фляжку ко рту и в
считанные секунды выбулькал содержимое. Потом, нюхнув рукав пиджака, чуть
поморщившись, спросил:
- Теперь, надеюсь, верите или дыхнуть?
- Верим, - с некоторой разочарованностью в голосе ответила не то
таможенница, не то командир антитеррористического подразделения. – Можете
следовать на посадку.
- Нет, милая, не могу. Мне компенсация нужна.
- Какая ещё компенсация?
- Коньячная. Без своих 300 граммов на борт я – ни-ни.
- Как так ни-ни?
- Элементарно. Боюсь.
- Чего?
- Высоты, шаровых молний и массового психоза. Поэтому, будьте добры,
распорядитесь, чтобы заполнили, - сказал он, протягивая ей фляжку.
- Я ничего не понимаю! – возвысила голос женщина.
- А я отсюда не уйду! Пусть ваши опричники меня в наручниках и
кандалах на самолёт ведут. Пусть об этом весь мир узнает, но с места без того,
что вы вынудили меня выпить, я не сдвинусь!
Присутствующие при этом монологе и ни слова не понимающие
«опричники» всё же догадались, что этот порывистый в движениях седовласый
господин чем-то весьма недоволен, и на всякий случай придвинулись к нему
поближе.
- Не напирайте, не напирайте, - попытался отодвинуть их литератор. –
Лучше вот это наполните, – и он пощёлкал согнутым пальцем по стенке
плоской фляжки. Ферштеен или нихт?
- Хорошо, ваша просьба будет удовлетворена, только прекратите кричать
и паясничать, – сказала таможенница-антитеррористка.
- А я не кричу. Я – взываю к справедливости. И вообще жизнь – это не те
дни, которые прошли, а которые запомнились. И поэтому я хочу сохранить о
вас, о вашей службе и аэропорте хорошее воспоминание.
Вздохнув, тонкогубая брюнетка, перейдя на немецкий попросила одного
из парней сопроводить русского к магазинам беспошлинной торговли и
приобрести ему 300-граммовую бутылку коньяка.
- А вот этого не нужно, - придержал рукой парня литератор. – Для меня
принцип важен. Вот вы согласились компенсировать нанесённый ущерб, и я
уже доволен. Баста. Или как там, по-вашему? Короче, коньяк я сам себе куплю.
Давай, дозванивай меня своим кипятильником, а то ведь на самолёт опоздаю.
Парень вопросительно посмотрел на женщину, а та, устало улыбнувшись,
по-немецки сказала:
- Пропустите его. Пусть идёт.
Встреча главного культуролога Дюссельдорфа и писателя из Потсдама
была бурной и радостной. Наблюдая за ней со стороны можно было подумать,
что эти два упитанных, гладких, громкоголосых мужчины знакомы не двадцать
минут, а с детства и не виделись вечность.
Вот так, не умолкая, но говоря каждый о своём, путь до Москвы они
преодолели совершенно для себя незаметно.
Хранитель русского очага культуры, который, если ему верить, всё ярче
разгорается на берегах немецкого Рейна, рассказывал о том, какие
удивительные стихи и музыку пишет его жена, как это дивное её дарование он
использует в спектаклях и мечтает о постановке многоплановой оперы с