супругой в главной роли. И не где-нибудь, а в «Метрополитен-опера»58.
А литератор в той же звуковой тональности и ритме, делился
воспоминаниями, как работал главным врачом футбольной команды «Зенит»,
как однажды из города Душанбе они летели в Алма-Ату, и как самолёт попал в
самый эпицентр грозы. Весьма образно он живописал, как по потолку змеями
вдруг заструились молнии, а от электрических разрядов в салоне запахло
порохом. Как насмерть перепуганные пассажирки восточной наружности
бросились к дверям и стали пытаться отворить их. А потом из кабины выскочил
лётчик и с криком: «Мочи их, а то разгерметизируемся и рухнем!» стал вместе с
писателем, который тогда был врачом, расшвыривать женщин, стариков и
детей.
- Прямо как Путин террористов в сортире, - вставил культуролог.
- Может быть, - кивнул бывший врач, а теперь писатель-сатирик со
статусом беженца, – Но согласись, что жизнь – это профессия, поэтому и
выживают только профессионалы. Но вот с того самого дня я стал бояться
летать, пока совершенно случайно не накачался коньяком в буфете и в
полубессознательном состоянии не очутился на борту самолёта летевшего в
Горький.
- Теперь это - Нижний Новгород, проявил осведомлённость культуролог.
- Да, - согласился писатель, - а мы живём в Германии. И вообще солнце
восходит на востоке.
- А заходит на западе, - с неожиданной грустью в голосе откликнулся его
новый друг.
«Родные и добрые лица, голубоглазые в
большинстве!»
В Шереметьево-2 мы прибыли первыми. Встретили нас с шиком, почти
как правительственную делегацию какого-нибудь небольшого и не слишком
гордого африканского государства. То есть, минуя всякие формальности и
проверки багажа, особым коридором нас провели в особую комнату с огромным
плоским телевизором, уютными диванами, свежими газетами, столиком, на
котором стояла минеральная вода и печенье, а рядом – улыбающаяся девушка
в ладно подогнанной синей юбочке и белой кружевной кофточке. Там-то,
58 Ведущий оперный театр США.
попивая кофе, мы и стали дожидаться дюссельдорфцев, чей самолёт прилетал
позже.
Время тянулось медленно, так как всем хотелось увидеть Москву.
Наконец, в дверном проёме возникла розово-ехидная физиономия писателя
Рудика и постно-уставшее лицо культуртрегера Вячеслава.
Выскочив вперед, писатель заключил меня в объятья и, уткнувшись в
плечо, неожиданно зарыдал:
- Я так рад встрече! Так рад! Мне было очень одиноко в самолёте,
который вёз меня в неизвестность!
- Во, даёт! – потрясённо вымолвил культуртрегер. – Это ему-то было
одиноко! Да он весь самолёт на уши поставил. Его вообще на борт не хотели
впускать. Ладно, пусть порыдает, а мы давайте знакомиться.
Поочередно протягивая руку каждому и перечисляя
свои
многочисленные титулы и звания, в том числе и мне, хотя мы с ним были
знакомы ещё со времён, когда он служил солистом в ансамбле Туркестанского
военного округа, а я работал в ташкентской «Вечёрке», главный лоббист
русской культуры в Германии, оглядевшись по сторонам, поинтересовался:
- Простите, а где же наш руководитель? Он что, не прилетел? Где мы его
увидим?
- Он уже вас ждёт, - неожиданно вынырнул из-за его спины юноша в
строгом тёмном костюме, белой рубашке и при галстуке. – Мне поручено
сопровождать вас.
- Сопровождайте, - милостиво разрешил несгибаемый патриот-
антикоммунист.
- Но вы не ответили, где нас ожидает руководитель нашей
неправительственной делегации? – снова задал вопрос Вячеслав.
- В «Президент-отеле», - с особым выдохом сказал молодой человек, -
разве вы не в курсе?
- Это – серьёзный отель, - наконец-то подал голос лидер главной
организации российских немцев.
- А что, разве мы его не достойны? – приосанившись и ещё более
посерьёзнев лицом, то ли спросил, то ли констатировал факт покоритель
«Метрополитен-опера».
- Простите, кого вы имеете в виду – отель или нашего руководителя? –
обернулась к нему художница.
- Обоих, обоих он имеет в виду, - пробурчал патриот-антикоммунист.
И все мы двинулись к выходу, но без вещей – шустрые ребятишки из
местной обслуги уже погрузили их в багажное отделение новенького