микроавтобуса, который и помчал нас в сторону гостиницы, именовавшейся
раньше «Октябрьской».
В Москве я не был давно. Лет эдак пятнадцать, и поэтому многое было
мне здесь в новинку. Например, присутствие на дорогах большого количества
гаишников, причём не сержантов, а исключительно офицеров. Неожиданно
вспомнился Лондон. Когда я впервые в нём очутился, то более всего поразился
огромному количеству снующих по тротуарам английской столицы африканцев,
индусов, арабов, пакистанцев. Их, как показалось, было там даже больше,
нежели в Германии турок, курдов, албанцев и афганцев. Ну а вот Москва
удивила милиционерами, переименованными вскоре в полицейских. Они,
казалось, были всюду.
Этим своим наблюдением я поделился с коллегами и сопровождавшим
нас юношей в строгом костюме.
Коллеги промолчали. Только несгибаемый патриот-антикоммунист
невнятно пробурчал: «Милитаризм возрождается». Но кроме меня, его никто не
услышал. А молодой человек, добродушно улыбнувшись, пояснил:
«Правительственная трасса. В остальной же Москве всё, как у вас».
«Посмотрим», - снова буркнул сидящий по правую руку несгибаемый
Константин Михайлович.
…На мраморных ступенях «Президент-отеля» с распростёртыми
объятиями нас уже поджидал руководитель делегации, прибывший в Москву
накануне.
- Устраиваемся, устраиваемся, друзья, и на ужин. Кое-что обсудим, чем
Бог послал – закусим, - уютно и как-то по-домашнему рокотал он. – Нас здесь
уже ждут. Правда, немного спутал карты баварский премьер. Но, думаю, всё
будет о’кей.
- Что значит – спутал?! Опять эти баварцы! – по-ленински (только без
кепки, зажатой в кулаке) вскинул руку дюссельдорфский культуртрегер.
- Позже, позже, обо всём позже, - успокаивающе коснулся его плеча
руководитель. - Оставьте вещи, умойтесь с дороги и спускайтесь. Я буду здесь
минут через двадцать. Пойдем ужинать.
- Простите за прямолинейность, а платить будете вы или приглашающая
сторона? – поинтересовался писатель-сатирик.
- Ну, это мы решим, - уклонился от прямого ответа руководитель. – С
завтрашнего дня за всё платят пригласившие, а вот сегодня, пожалуй, мы сами
рассчитаемся.
- А мы надеялись, молитвой и постом себя изнуряли. Выходит, зря?
- А разве последователи вашей веры постятся? – недоверчиво оглядел
писателя несгибаемый патриот-антикоммунист.
- Ещё как! Особенно, если приходится своими расплачиваться, - ответил
Рудик. И мы, продолжая не то шутить, не то обмениваться мнениями,
направились к лифтам…
…Из окна моего полулюкса открывался великолепный вид и на
набережную Москвы-реки, и на новый, выполненный под старину храм-новодел
Христа-Спасителя, и на памятник Петру Первому, возведённый весьма
жизнерадостным и плодовитым скульптором-гигантоманом. Попутно я
вспомнил, что своих монстров он стал ваять ещё задолго до воцарения
демократии на ныне постсоветском пространстве. По крайней мере, в Москве с
его творчеством были знакомы ещё в застойные советские времена. Правда, в
основном торговцы и покупатели Тишинского рынка. Именно там был
воздвигнут сработанный им столб «Дружба народов», который сами народы,
населявшие столицу, немедленно окрестили «шашлык-машлык». Ещё столб
называли «хрен на голом месте». Короче, произведение нашло отклик в
сердцах москвичей самых разных национальностей. А, возвращаясь к
памятнику Петру, скажу, что вначале, как утверждают злопыхатели, это был
Христофор Колумб и предназначался он для установки в США. Но янки,
ответственные за монументальное искусство, почему-то не проявили
внимания к собственной истории и в установке памятника Колумбу вежливо,
но твёрдо отказали. Тогда, следуя неумолимой логике фонетической
корреляции, скульптор возжелал одарить своим творением страну Колумбию,
но столь же безуспешно. Кто бы другой расстроился, но он, быстренько
заменив великому мореплавателю голову и превратив того столь нехитрым
образом в не менее великого российского самодержца, выгодно сбыл вместе с
кораблём городу Москве.
- А чем мы хуже? – неожиданно возник за моей спиной руководитель
делегации.
- О, господи! - невольно вырвалось у меня. – Как ты сюда проник?
- Ты дверь забыл закрыть, а мой номер рядом. Всё просто. Так вот,