дружище, - продолжал Семёныч, словно читая мои мысли, - если грузинский
Роден сумел их убедить, что этот монстр и есть символ XXI века, то чем наша
идея хуже?
- Конечно, не хуже. А в чем она заключается?
- Помочь России укрепиться в мире и, в частности, в Европе в обмен на
то, что она поможет нам. Короче наладить связь от человека к человеку, от
сердца к сердцу, от гражданского общества к гражданскому обществу. А теперь
пойдём немного расслабимся.
Расслаблялись мы часов до трёх ночи или утра. Это уж кому как
нравится. А на следующий день начались бесконечные встречи и переговоры в
отделах Министерства иностранных дел, всевозможных обществах по дружбе и
любви с соотечественниками, вольно или невольно оказавшихся за границей, с
какими-то брюхастыми и плоскозадыми, голубоглазыми, в основном, людьми
постаревшекомсомольской наружности и натужномолодцовскими манерами.
Все они были похожи одновременно на Чубайса, Немцова, недавнего
узника совести Ходорковского, его более удачливого коллегу Абрамовича и
даже Хакамаду с Валерией Новодворской, но в то же время ни капельки друг
на друга. Все здорово умели держать многозначительные паузы и давать
фантастические советы.
- Вот вы спрашиваете – где взять деньги на продвижение ваших проектов
по преподаванию русского языка детям? – поинтересовался сенатор не то от
Чувашии, не то от Мордовии, ведающий в кругу прочего взаимоотношениями с
соотечественниками в одном из Думских комитетов. – И это действительно
важный вопрос. Конечно, человек, который не хочет добра вашей идее,
предложил бы вам деньги. Мол, берите на здоровье и пользуйтесь. Но это, как
говорят у нас на Чукотке, плохой человек.
- Так вы, значит, всё же с Чукотки? – решил уточнить Рудик.
Моментально на него все зашикали, мол, чего перебиваешь, когда речь
зашла о святом, т. е. о субсидиях.
- Нет, но там живёт мой близкий друг, хороший, знаете ли, такой мальчик.
Я бы сказал – вундеркинд и даже больше, - ответил сенатор и поинтересовался:
– Кстати, не помните… о чём это я?
- О том, где взять деньги на проекты, - подсказала художница-дворянка.
- Да, да, правильно. Так вот, как говорят у нас на Камчатке, лучше подари
другу удочку, нежели центнер рыбы. Улавливаете?
- А-а, так вы с Камчатки! – догадался культуртрегер.
- Не совсем, - снова уклонился от прямого ответа сенатор, - я обо всём
этом как бы в фигуральном смысле.
- Ага, - подал голос лидер главной организации российских немцев. – Вы
хотите дать нам совет, где изыскать средства на наши проекты?
- Ну, конечно! – обрадовался хозяин просторного кабинета,
располагавшегося на втором этаже замка, который принадлежал некогда не то
купцу Рябушинскому, не то князю Феликсу Юсупову, а в советский период
райкому комсомола. – Именно это я и хочу вам дать. Вот, например, вы, - он
уставился на художницу, - скажите, бываете на рынке, или как там у вас в
Германии это называется?
- Маркт, - ответила та.
- Так вот, сколько… скажем, бананов вы покупаете, когда бываете на
«маркте»?
- А я их не на «маркте», а в «Альди» покупаю, - зарделась художница. -
Конечно, эта сеть магазинов, как бы правильнее выразиться, не совсем
комильфо, но фрукты и овощи в них всегда свежие. Это за счёт оборота. Ведь
бывают дни, когда в наши «Альди» от наплыва русских эмигрантов и
турецкоподданных просто не втиснуться.
- Почему именно русских?! – возмутился несгибаемый патриот-
антикоммунист. – Вы гляньте – сколько их с Украины, Молдавии, Белоруссии,
Армении, Грузии понаехало! А из Прибалтики! И всё едут, едут…
- Друзья, мы отвлекаемся, - с улыбкой на лице и молниями в глазах стал
давить погустевшим баритоном вспыхнувшую перепалку руководитель. – И при
чём здесь вообще Молдавия с Украиной, когда мы говорим о бананах?
- Совершенно верно, тем более, что там они не растут. Это я знаю
наверняка, - также попытался вставить свои «две копейки» культуртрегер. – И
даже в Средней Азии не растут. А вот за Афганистан не ручаюсь.
- Там в основном конопля растёт, - пробурчал вождь российских немцев.
- Как подкуришь анаши, все девчонки – хороши, - неожиданно пропел
патриот-антисоветчик.
А хранивший молчание писатель-сатирик, что давалось ему явно с
трудом, ещё больше попунцовел и стал тихонько похрюкивать, как это делают