вместе с Ф. М. Керенским – отцом небезызвестного Александра Федоровича
Керенского. Ну а её законный супруг - Иероним Краузе бесспорно являлся
одним из самых ярких исследователей природных ресурсов и медицинских
традиций Туркестанского края. Видный общественный деятель, ботаник,
аптекарь, статский советник Иероним Краузе, был отмечен многими высокими
наградами: орденами святой Анны, святого Станислава, святого Владимира,
орденом Золотой Бухарской восходящей звезды, медалями «За Хивинский
поход», «За походы в Средней Азии 1853-1895 гг.». Именно он открыл в
Ташкенте первые аптеки, первую химическую лабораторию, первый
маслобойный завод европейского типа, на котором также выпускалось мыло
ореховое, кунжутное, маковое, подсолнечное, льняное и даже – дынное. С его
именем связано появление в крае первого кинематографа. Именно Краузе
заложил на участке рядом с домом генерал-губернатора сад для «разведки
местных дикорастущих растений, которые могли бы войти в садоводство или
составляли бы интерес для ботанических садов». Ныне этот парк очень любим
ташкентцами — он находится на левом берегу Анхора, прямо за зданием
Сената Олий Мажлиса, перед мостом через канал, но вот кто его заложил мало
кто знает.
Ещё он занимался археологией, благотворительностью – опекал
Ташкентский детский приют. Впрочем, стоп! Перечислять благие дела этого
человека можно очень долго. Скончался Иероним Иванович в 8 августа (21
августа по Новому стилю) 1909 года. В Ташкенте ему был установлен памятник,
который после революции снесли. А вот могила на Боткинском кладбище
сохранилась.
Но возвращаемся к Николаю Константиновичу — человеку совершенно
непредсказуемому. И в том числе в делах сердечных. Взять хотя бы ситуацию,
в которой он предложил руку и сердце 15-летней Часовитиной. Эта юная особа
вообще-то должна была выйти замуж за другого человека, но свадьба по
причине, что приданного было меньше, чем должно было быть по сговору с
родителями невесты, расстроилась. Разгневанный жених устроил скандал,
сквернословил, объявил, что обманут, что под венец с такой разэтакой не
пойдёт. И в этот момент невесть откуда возникает великий князь и бросается на
помощь к отвергнутой невесте. Как он сам вспоминал, рыдающая Даша
показалась ему такой несчастной и такой красивой, что, подхватив её на руки,
он вскочил в поджидавшую молодых (но не князя!) пролётку, украшенную
свадебными лентами, и помчался в церковь, где их обвенчали. Правда, для
убедительности своих благородных намерений, князю пришлось упереть
пистолет в бок священнику, но это уже другая тема.
А потом Дарье был куплен дом на окраине Ташкента, где та и
поселилась, а князь её навещал. А ещё, отправляясь на званые приёмы и балы,
вместе с «главной» женой, стал брать с собой также Дашу, чем, как уже
отмечалось, чрезвычайно смущал местное общество.
Закономерен вопрос: почему эти и другие великокняжеские художества
терпела Надежда фон Дрейер? Наверняка хотела оставаться пусть официально
не признанной, но всё же связанной узами церковного брака с одним из
Романовых. Поступала так ради детей, которым впоследствии высочайше была
пожалована фамилия «Искандер» и княжеский титул. А ещё боялась, хорошо
зная крутой нрав Николая Константиновича. Да и грешок, за который она едва
не поплатилась жизнью, у неё был. А случилось вот что.
В 1886 году великий князь приступил к «выводу» сырдарьинской воды,
желая, во что бы то ни стало оросить хотя бы часть Голодной степи между
Ташкентом и Джизаком. Ни личных денег, работы связанные с проведением
канала, обошлись ему в миллион с лишним рублей, ни сил он не жалел. В 1892
году в районе, где велись работы, была зафиксирована вспышка холеры. Для
борьбы с нею из Санкт-Петербурга выписали санитарный отряд. Тогда же в этот
регион из Ташкента прибыл великий князь с супругой. И надо же было такому
случиться, что между Надеждой Александровной и доктором столичного
санитарного отряда, (к слову, внешне ничем не примечательным) возникла не
то взаимная симпатия, не то мимолётный роман. Донесли об этом князю или
сам он их застукал неизвестно, но гнев его был велик и необуздан.
Надежду Александровну он повелел зашить в мешок и, «чтоб
моментально утопла», скинуть в только что вырытый ирригационный канал.
Однако слуги, которым было поручено исполнение приговора, проявив
христианское человеколюбие, чего-то «недоглядели» и та, выскользнув из