В холле девушке пришлось прокладывать себе дорогу локтями через толпу инженеров: через час их отправляют на восстановление реактора в соседней провинции. Эля старательно опускала глаза, не желая видеть на стенах лица людей, спасшихся три недели назад с поверхности умирающего астероида. Девяносто семь бывших рабов, члены семи экипажей, что брали выживших на борт, рискуя жизнью, и первый отряд – галерея памяти освобождённых и освободителей. Но только четверых уже не было в живых:
Лейтенант Кобб, лучший хакер в галактике;
Линнет, военный врач и первоклассный стрелок;
Рядовой Доу, пёс войны, готовый плюнуть в лицо самой Смерти;
Капитан Фостер, лидер, наставник и верный до последнего вздоха соратник.
Где-то здесь есть и её фото, но Эле оно категорически не нравилось: уж больно вымученная улыбка у неё на этом снимке, а гражданская одежда только подчёркивает, что о её участии в судьбе первого отряда предпочитают не вспоминать. Куда честнее был бы любой из кадров с камеры наблюдения на корабле шестого отряда сразу после того, как она очнулась: в стерильном медицинском отсеке, на белой кушетке, с ног до головы вымазанная кровью и с обезумевшим взглядом. Прежде чем она поняла, где находится, Эля успела вцепиться в глотку врачу и чуть не придушила его. Но девушка боялась поднять взгляд не потому, что её расстраивало неудачное фото: наверху, слева, висел снимок, на котором счастливо улыбались Джеймс и Люси. Джеймс зачем-то настоял, чтобы для фотосессии она распустила волосы – больше нет ни одного изображения, где она с такой причёской. И отчего-то это фото больнее всего бередило душу: наверное, глядя на него Странница как никогда отчётливо осознавала крушение собственных наивных надежд.
Эля не знала, куда несут её ноги, но в этом и не было нужды: она пересекла холл, несколько раз свернула налево и, наконец, оказалась в пустом коридоре. Дальше начинались лаборатории, в которых генетики сутками напролёт бились над загадкой ДНК пришельца – всё указывало на то, что такая форма жизни просто не может быть порождением известной человеку вселенной. Лампа под потолком пару раз мигнула – последнее время участились перепады напряжения, и тут девушка увидела портал: пластиковая Дверь с кодовым замком ничем не отличалась от полусотни других таких же в этом отсеке.
Эвелина достала из-за пазухи пакет, который вчера вечером стащила со склада с вещдоками – в нём лежала её старая, потрёпанная накидка с капюшоном. Девушка сняла спецовку, аккуратно свернула и положила на пол. Ей следовало сделать это ещё несколько месяцев тому назад, но она слишком долго откладывала, отдавшись во власть несбыточных мечтаний, а ведь пора бы уже привыкнуть, что у Странников нет права на надежду и светлое будущее. Но что-то в глубине души всегда противилось этому, толкало сделать всё по-своему, порой даже нарушая неписанные заповеди Хозяина и пророка его Луки. Вот и на этот раз ей удалось изменить судьбу целого мира, но, увы, не свою собственную.
Девушка накинула мантию, по привычке надвинула капюшон на глаза, прикоснулась пальцами к цифровому замку и решительно ступила за порог. За её спиной Дверь бесшумно закрылась, а через несколько часов и вовсе бесследно исчезла. Камеры наблюдения зафиксировали только мигнувший из-за перепада напряжения свет, пустой коридор – и больше ничего. Только на одном из кадров на полу из ниоткуда вдруг появилась свёрнутая спецовка с нашивкой Патрульной службы на спине.
***
Недомиры всегда являли собой занятное зрелище: в этом, например, отсутствовали небо и земля, так что невозможно было провести границу между верхом и низом. Разнообразием цветов они, как правило, тоже не отличались: всё вокруг выглядело голубовато-серым в пепельных разводах. Через каждые пятьдесят метров словно причудливые прозрачные колонны стояли водяные столбы, окаймлённые россыпью застывших в воздухе брызг. Тут и там попадались чёрные каменные глыбы с покатыми боками будто у гигантской гальки, отшлифованной прибоем.