Эля брела вперёд, стараясь обходить водяные колонны, но подол накидки всё равно промок: ткань проходила через плотный с виду столб, не нарушая его целостности. Впереди, на каменной глыбе продолговатой формы девушка заметила сгорбленную фигуру человека, который давно ждал её, но даже не подумала ускорить шаг.
– Как самочувствие? – поинтересовался Лука, когда Странница приблизилась.
– Плохо, – солгала девушка и села рядом. На самом деле она чувствовала себя гораздо хуже, нежели просто плохо: на душе было до того тошно, что хотелось лечь, закрыть глаза и перестать существовать. Обида, боль и злость душили, выворачивали наизнанку всё её существо. Не так давно она бы всё отдала за то, чтобы ещё раз увидеть Луку, но теперь об этом и думать забыла. Мысли Эвелины занимала исключительно несправедливость, жертвой которой она стала в предыдущем мире: пережить такое, столько сделать для его обитателей, для Патрульной службы и Джеймса Рэя, а в итоге про неё просто забыли, оставили ни с чем! В душе Эля понимала, что претензии необоснованны: с самого начала ей не на что было надеяться, но спокойнее на душе от этого не становилось.
– Зачем пришёл?
– Ну, а как же… – старец принялся теребить жидкую бородёнку, раздумывая, как бы получше соврать. Грубость собеседницы нисколько его не обидела. – Хотел-таки узнать, всё ли с тобой в порядке. Может даже, беспокоился о тебе. Но ты ведь в это не поверишь?
– Не поверю, – согласилась Эля, глядя на застывший в воздухе водяной столб невидящим взором. Луке уже доложили о случившемся, в этом можно не сомневаться. Тем больше раздражали его попытки залезть в душу и фальшивое сочувствие.
– И правильно сделаешь, – старик украдкой улыбнулся, довольный, что его уроки не прошли даром – хоть чему-то девушка у него да научилась. – Но со страданиями сердечными ты того, завязывай, слышишь? Разбитое сердце – плохой советчик нашему брату. Будешь страдать, потеряешь аппетит, станешь рассеянной. Из-за этого знаешь сколько наших полегло? Всех и не упомнишь, вот сколько!
– Да мне всё равно… – сейчас Эле меньше всего хотелось говорить о своих чувствах и переживаниях, тем более с ушлым хитрецом, который опекал Странников исключительно из корыстных побуждений и страха перед Хозяином. – Это пройдёт, мне просто нужно немного времени. Главное, что у Джеймса теперь всё будет хорошо.
Девушка едва ли говорила искренне, но пыталась с помощью самообмана хоть немного утихомирить обиду, которая присосалась к сердцу ядовитой пиявкой.
– Н-нет. Не будет, – немного помолчав, тихо возразил Лука.
Странница перевела на него непонимающий взгляд, но старик словно перестал её замечать. Несколько минут он играл с колонной, стоявшей слева от каменной скамьи: разбивал ребром ладони водяной столб и пытался загнать внутрь пузырёк воздуха. Когда Луке это надоело, он вытер руку о свой балахон, достал из внутреннего кармана два прямоугольника из плотной, глянцевой бумаги и потянул Эвелине. Пальцы девушки задрожали, когда она поняла, что держит ту самую, ненавистную фотографию из холла бывшей базы Патрульной службы. От снимка оторвали левую половину с Джеймсом, так что осталась только счастливая Люси. На второй фотографии красовалась собственной персоной Эвелина: бледная, с натянутой улыбкой и распущенными волосами – так фотограф попытался скрыть многочисленные синяки и ссадины на шее и плечах. И в этот миг она поняла, почему первый снимок вызывал у неё чувство тягучей, тревожной тоски, от которой щемило сердце.
– Нет… Этого не может быть, – девушка заскулила словно побитая собака, разом растеряв всю свою самоуверенность. Её зрачки расширились от ужаса, а в голосе зазвучала мольба.
– Может или нет, а именно так оно и было, – Лука пожал плечами и отвернулся. Он не выносил женских слёз, а без них дело не обойдётся, как подсказывал опыт. – Я тут чисто случайно заскочил в этот твой мирок через несколько лет после твоего ухода. Всё-таки ты вовремя оттуда смылась.
– Но как?.. – по щекам Эвелины катились слезы, а сознание отчаянно боролось с чудовищной правдой, пытаясь исторгнуть её за свои пределы. Когда разум проиграет эту битву, боль станет невыносимой.