Эля наблюдала за удаляющейся фигурой, пока та не растворилась в дождливой осенней мгле – на долгие годы, полные опасностей, приключений и борьбы. Вода затекала за воротник пальто, ноги промокли насквозь, перчатки больше не спасали от холода, но Странница даже не подумала сделать пару шагов в сторону и укрыться от непогоды под козырьком дома. Она заворожено смотрела на ту самую дверь в подъезд, из-под которой пробивалась тусклая полоска неяркого, но такого тёплого и уютного света. Чёрт, а ведь это она стала её, Эвелины, первой, а вовсе не та, что вела в другой мир из подземки.
Эля даже не успела испугаться, услышав за спиной властный мужской голос:
– Ты свободна.
Обернувшись, Странница оказалась лицом к лицу с Хозяином. Он говорил негромко, спустя столько лет его слова больше не вызывали суеверный страх – на этот раз они звучали не как приговор, но как высший закон, и всё так же внушали трепет. Теперь Эля не видела в его глазах ни злобы, ни безумия. Но он измениться не мог… Значит ли это, что изменилась она? Эля всё ещё отказывалась верить собственным ушам, но Хозяин был фигурой слишком значительной: если не верить ему, тогда во что вообще можно верить в этом безумном мире? В голове и на языке вертелись сотни вопросов, но Странница просто смотрела на него, не смея отвести взгляд, а все невысказанные, раздиравшие её изнутри сомнения и противоречия словно раскрытая книга читались в глазах.
– Свободна от бремени Странников. Навсегда. Теперь уходи, – добавил Хозяин. Эти его слова электрическим разрядом прошили ткань вселенной и материализовались, превратив давно похороненные надежды в реальность.
– Но почему? Почему вы отпускаете… ? – всего один вопрос, который казался самым важным прямо здесь и сейчас, отважилась задать Эвелина. Чувствуя, что сейчас расплачется – впервые за многие годы от радости, а не от бессильной злости или отчаяния.
– Отпускаю? Я никого не отпускаю. Этот мир призвал тебя назад, и ты откликнулась, – ответил Хозяин, не глядя на Странницу. – Почему – тебе лучше знать.
Его взор был устремлен вдаль, и кто знает, какие миры и планеты видел Хозяин сейчас сквозь пелену дождя, накрывшего город:
– Вы принадлежите друг другу, всегда принадлежали. Но раньше он был не нужен тебе, а ты – ему. Ты предпочла коробку – понятную, безопасную, предсказуемую до тошноты. Странно, что он выбрал тебя в Странники. Но теперь ты видела и знаешь больше, чем выпало на долю простых смертных. Больше никогда стены коробки не встанут между тобой, миром и пониманием, что ты можешь больше, чем просто существовать в рамках, поставленных другими. Вопрос как ты распорядишься этим знанием, – помедлив, он присовокупил: – Ты думала, что всё потеряла, но на деле приобрела гораздо больше, чем можешь себе представить. Не потрать это впустую. Теперь всё зависит только от тебя.
Девушка одними губами прошептала «спасибо», и только теперь значение сказанного, наконец, прорвало плотины недоверия и подобно волне, сметающей всё на своём пути, возвращало её к жизни. Пусть Эля не до конца поняла Хозяина, сейчас это не так уж важно. Она, наконец, свободна и вернулась туда, откуда началась её история, история Странницы – только это действительно имеет значение.
Эля развернулась и направилась к заветному подъезду сквозь осеннюю ночь и холодный ливень, что смывал с её плеч годы усталости, скитаний и служения высшей цели Странников. Не оглядываясь, ибо знала, что Хозяин уже покинул эту реальность. Девушка прекрасно понимала: она ещё пожалеет, что не осмелилась задать второй по важности вопрос – что значат последние слова Хозяина? Это будет мучить её до конца дней, но, главное, он не просто даровал свободу, но вернул ей утраченную жизнь. Эля утешалась мыслью, что вольная, полученная от Хозяина, важнее всех вопросов, оставшихся без ответа, вместе взятых. И теперь всё кончится там же, где началось: она свободна, больше никаких порталов и странных миров кроме её собственного, который принято называть домом и прощать ему все несовершенства и безумства.
Спустя несколько минут или несколько десятков лет – зависит от того, с какой стороны посмотреть – Эвелина зашла в подъезд, где рыдала навзрыд перепуганная Анечка и собиралась с мыслями возмущенная до глубины души консьержка. Увидев подругу, малышка с горестным воем с разбегу врезалась в неё и крепко обняла выше колен. Захлебываясь слезами и заикаясь от волнения, она с трудом смогла выговорить: