Гордон хотел было поставить наглеца на место, обозвать его тухлым пудингом, но, как оказалось, в языке нумов не было эквивалента слову «пудинг». Как и множеству других обидных прозвищ, которыми он намеревался наградить обидчика. Пэйли-младший с ужасом осознал, что впервые в жизни не он кого-то унижает, а унижают его, и постоять за себя он в состоянии. Мальчик горестно обхватил голову руками, закрыл глаза и попытался понять, как так получилось, что его мир в одночасье перевернулся с ног на голову.
К радости Гордона, в конце изнурительного, четырёхчасового занятия наставник объявил, что пора ужинать. Мальчик надеялся, что в рационе нумов есть хоть что-то похожее на человеческую пищу: он не ел с самого утра и теперь со всех ног бросился за одногруппниками, скользившими в столовую. Он так торопился, что не заметил, как Ам ловко вытянул щупальце, подставив подножку. Мальчик с разбегу упал, больно ударившись подбородком, а нумы злорадно забулькали.
– Да что вы ко мне привязались!! – едва сдерживая слёзы, простонал Гордон.
– Да то, что ты – ужасно уродливое, тупое существо. Фу, даже смотреть на тебя противно! – презрительно заявил Ам.
Выпустив пару длинных щупалец, он спародировал падение Гордона, да так удачно, что его товарищи хохотали до самой столовой. Мальчик тыльной стороной ладони вытер кровь с разбитого подбородка, усилием воли проглотил комок обиды и злости, слезами подступивший к горлу, и побрёл вслед за ними.
Дальше было только хуже: весь ужин на него пялились пять сотен юных нумов, явно недружелюбно настроенных. Некоторые из них в открытую смеялись над пришельцем, несмотря на приказ управляющего по школе и предупреждение от наставников. Но что самое ужасное, еда нумов оказалась совершенно несъедобна: в высокий узкий сосуд Гордону налили вязкую, прозрачную жидкость, от которой шёл ледяной пар, и дали длинную соломинку. Хорошо, что мальчик догадался для начала опустить в подозрительное питье ручку, которую утром сунул в карман пиджака – пластик с шипением растворился. Он попытался объяснить старшему по столовой, что такая пища непригодна для человека, но тот лишь флегматично отмахнулся: никаких распоряжений насчёт особого меню для пришельца от начальства не поступало. Всё это время нумы, потягивая ужин через трубочки, со смесью интереса и отвращения разглядывали уродливого инопланетянина из одиннадцатой группы.
Это был самый ужасный день в жизни Гордона Пэйли-младшего. Остаток его мальчик провёл, выслушивая насмешки заносчивого Ама и его дружков, а вечером оказался в комнате, где отдыхали нумы, растекшись большими лужами на холодном полу. Он отыскал себе место в самом углу и, свернувшись калачиком, тихо заплакал в темноте. Гордон замёрз, хотел есть и пить, мечтал, как это не стыдно признать, увидеть Суж’Мра, который теперь казался не таким уж противным. В конце концов, он заснул, мечтая, что всё случившееся с ним сегодня оказалось просто затянувшимся ночным кошмаром.
В коридоре на шестом этаже, перед нишей между двумя мраморными колоннами стоял инспектор, задумчиво покусывая кончик сигары.
– Сэр, у нас не курят, – нервно повторил директор, вытирая со лба капельки пота, но инспектор в очередной раз проигнорировал его замечание.
Два специальных агента внимательно изучали трёхмерный голографический план школы, сверяясь с показаниями свидетелей.
– Я клянусь, сэр! Тут была дверь, честное слово! – в сотый раз твердил Аякс. – Мы стояли на этом самом месте. Гордон велел мне идти на урок, а сам остался.
– Но двери здесь нет, – инспектор озвучил очевидный факт. – Только стена.
– Сэр, на плане здания нет никакой двери, – агент службы безопасности Объединенного Содружества свернул голограмму, которую успел изучить вдоль и поперёк.
– Мальчик, ты знаешь, что бывает за дачу ложных показаний? – как бы невзначай поинтересовался инспектор, стряхивая пепел с сигары в ближайшую вазу с орхидеей. – Особенно за ложные показания по делу об исчезновении сына министра Пэйли.
– Но сэр, она тут была, ЧЕСТНОЕ СЛОВО! – пролепетал побледневший от страха Аякс.
– Приехали, – саркастично усмехнулся второй агент. – Мальчика нет, двери нет, улик нет – ничего нет. А висяк есть. Прямо мистика какая-то.
– И меня здесь тоже скоро не будет, – пробормотал директор, вытирая платком запотевшие очки. – Ну почему, почему это случилось именно в моей школе?!