Глубоко вздохнув, она велела себе успокоиться и переключить внимание на кого-нибудь из публики. Выхватив взглядом из толпы веснушчатое лицо десятилетнего мальчугана, Алиса задорно подмигнула ему. Парнишка радостно засмеялся и прокричал что-то одобрительное в ответ.
Сегодня Алиса так устала, что не захотела за ужином в сотый раз выслушивать разглагольствования хозяина о выручке и новых идеях для шоу. Тем более, что последнюю неделю мысли Арчи занимало только одно – изумительной красоты сверкающий кристалл размером с ладонь, который он выменял у местного простака на пару билетов в первый же вечер. Циркач никак не мог решить, для какого номера его приспособить: быть может, на глазах у изумлённой публики фокусник достанет звезду с неба? Или к волшебному зверинцу присоединится чудесный единорог? Скептическое замечание девочки, откуда в здешних краях могло взяться такое сокровище, хозяин пропустил мимо ушей, и теперь каждый вечер носился со своей новой, бесценной игрушкой.
Отказавшись от ужина и сменив цирковой наряд на неприметное ситцевое платье, Алиса тенью выскользнула из фургона и тихо прокралась мимо глухонемого, пока тот возился с кошкой. Гаус сосредоточенно отмывал кошку от синей краски и золотых блёсток, а желтоглазая бестия шипела, отплёвывалась и всё норовила ударить парня лапой по лицу.
Передвижной цирк разбил лагерь на окраине деревни, где начиналось дикое поле. Девочка шла до тех пор, пока за спиной не стихло шипение и плеск воды, а потом упала в высокую, душистую траву. Где-то лаяли собаки и мерцали светлячки-окна домов, а в опрокинутом небе разливалась звёздная река. Алиса закрыла глаза и вдохнула ночной воздух полной грудью: иногда она любила побыть одна, наслаждаясь тишиной вдали от маленького, но ужасно шумного цирка, в котором порой с трудом удавалось расслышать собственные мысли.
Она думала о сонной деревушке, жители которой рукоплескали ей этим вечером. Гимнастка ужасно не хотела сюда приезжать: старый знахарь из последней деревни до смерти напугал её страшными россказнями о здешних местах. Он уверял, что именно отсюда пришла Болезнь, выкосившая половину континента. Алиса почти ничего не знала о ней, потому что никто и никогда, даже Арчи, не желал открыть говорить о случившемся пятнадцать лет назад.
По слухам, именно тогда появилась неведомая, страшная Болезнь, и люди начали массово сходить с ума. Первое время их помещали в дома для умалишенных и даже пытались лечить, но потом эпидемия приобрела такой масштаб, что сдержать её оказалось невозможно. Никто не знал, откуда пришла Болезнь, как она передается и, что самое ужасное, как её лечить. Зараза не щадила ни старых, ни молодых, ни богатых, ни бедных; часто умирали новорожденные, отказываясь от материнского молока.
Сначала опустели большие города: эпидемия накрывала их один за другим, зачищала родовые особняки, школы, выкашивала целые кварталы. По улицам бродили тысячи припадочных сумасшедших, а выжившие спасались по деревням, где Болезнь свирепствовала не так сильно. Заражённые погибали, лишившись рассудка и опеки здоровых людей, боявшихся оставаться в переполненных психами городах, где, казалось, в самом воздухе витал терпкий, тошнотворный запах безумия. Болезнь распространилась со скоростью пожара в иссушенной солнцем степи и сожрала целый материк всего за несколько лет.
В конце концов, наступил полный упадок: почти не осталось родовой знати, чтобы управлять крестьянами и городами; к мирному земледелию вернулись военные, которым не с кем и не за что было сражаться. Политические и даже торговые связи между странами распались, каждое государство пыталось выжить в собственном маленьком, замкнутом мирке. Некому стало учиться в школах и университетах, не осталось писателей и политиков, изобретателей и учёных.
Выжившие больше тяготели к земле и простому труду, вели тихую, ничем непримечательную жизнь на лоне природы, интересовались исключительно подсобным хозяйством, будущим урожаем и заезжими балаганами вроде цирка Арчи. Болезнь время от времени давала о себе знать, забирая новорождённых, но за последние десять лет люди привыкли к этому и воспринимали как должное. Поговаривали, что в опустевших, полуразрушенных городах кое-где до сих пор работают лечебницы для умалишенных, которых содержат там скорее по привычке, нежели по необходимости.