– Что в них… в нас такого особенного? У Странников что, есть какие-то сверхспособности? Они отмечены судьбой, Хозяином, или что-то в этом духе… – мозг Эвелины лихорадочно обрабатывал полученную информацию, а сознание силилось найти в истории Луки хоть какую-нибудь лазейку. Если всё так серьезно, может, ей удастся выкрутиться или отмазаться. Никакими особыми талантами девушка не блистала, выдающимися способностями не обладала и вообще слабо представляла себя в роли, которую так красочно описал Лука. – Странникам обязательно быть Странниками? Нельзя просто оставаться дома, не нарываться на неприятности и не лезть во всякие сомнительные… Двери?
– Дурочка, так не бывает, – Лука грустно покачал головой. – Всё рано или поздно случается, каждый из нас однажды открывает свою треклятую Дверь… – на секунду девушке показалось, что в глазах старика блеснули слёзы. – И ничего тут не поделаешь: сбежишь ты от первой Двери, но непременно попадётся вторая, за ней третья. И, если ты не примешь свою участь, однажды в их ловушку попадется дорогой тебе человек. Параллели с неприспособленными чужаками-одиночками расправляются быстро и жестоко. Это только в бульварных романах девочка-курочка вдруг попадает в другой мир, получает великую магию-шмагию, влюблённого в неё до беспамятства прынцы или властного героя и до кучи оказывается наследницей древнего престола. А на самом деле сверхспособностей у Странников всего две: попадать в неприятности и очень быстро находить свою смерть. Отмечены мы разве что пинком под зад: твой горячо любимый, родной мир, куда ты так жаждешь вернуться, таким образом от тебя избавился. Ты спрашиваешь, почему? Да потому, что ты неспособна отдать ему долг, став тем, кем могла бы. Не надо на меня так смотреть: это страшная тайна, пока даже не пытайся понять, – Лука презрительно фыркнул, хотя девушке показалось, что за секретностью скрывается банальное неведение.
Может, старик и сам не знал, о чём говорит, но самозабвенно вешал лапшу на уши наивным новичкам, для красного словца вворачивая услышанную где-то философскую формулу.
– Если повезёт, когда-нибудь поймешь. Знаешь, что самое страшное? Хозяин, конечно, следит за порталами, чтобы трещины между мирами были надежно скрыты от глаз обывателей и всё такое… Но иногда случается так, что Двери немножко как бы ломаются, и тогда открыть их может обычный человек: то ли любопытство его ведет, то ли смерть призывает – кто знает. И тогда… – старичок поднёс палец к губам и вытаращил глаза: настолько ужасными казались ему последствия, что он не осмелился говорить о них вслух.
– Что? Ну попадёт кто-то из одного мира в другой… Что плохого может случится? Даже если погибнет, что с того этой вашей Мультивселенной? – Эля устала плакать, и теперь её мысль работала на удивление трезво и равнодушно. Со слов Луки выходило, что путешествия между мирами в большинстве своём – поездка в один конец, а от мёртвых пришельцев вреда немного.
– Эх, даром что молодая да неопытная! Не поумнеешь – пропадешь, – старик осуждающе зацокал языком и нахмурился, напустив на себя суровый вид. – Миры слишком разные. Некоторые похожи, как близнецы, а иные… Представь звёздное ночное небо в степи, нарисованное обезьяной большим пальцем левой ноги. И, да, у неё закончились все краски кроме зелёной и красной. Представила? Так вот, иные миры так скрючило, что мазня той обезьянки покажется тебе апогеем художественного реализму. Вмешательство в дела параллелей может плохо закончиться не только для её обитателей, ибо равновесие Мельтивселенной – штука хрупкая. Пойдёт цепная реакция, и миры, один за другим, начнут схлопываться изнутри. Хлоп! И всё, кончилась целая бесконечная Вселенная. Даже страшно представить, что тогда станется… – Лука перешёл на шёпот, словно опасался, что их кто-нибудь услышит.