64. Первая танковая у Дона
22 июля 1942 года, Москва, Ставка Верховного Главнокомандования
Сталин был мрачен. Начиная с семнадцатого числа немцы перешли в наступление и
определенно рвались к Сталинграду.
Предположение о том, что главной целью летней кампании противника станет Москва,
оказалось ошибочным.
— Какие новости от наших шестьдесят второй и шестьдесят четвертой армий? — Сталин
подошел к большой карте.
— Шестые сутки отражают атаки на рубеже рек Чир и Цимла, — ответил генерал
Василевский, начальник Генерального Штаба.
Сталин долго, пристально всматривался в его лицо, затем перевел взгляд на
командующего Сталинградским фронтом генерал-лейтенанта Гордова.
— А ведь там долго так не продержаться, как вы считаете, товарищ Гордов? —
проговорил наконец Верховный.
Гордов ответил ровным тоном:
— Если потребуется — все умрем на этом рубеже, Иосиф Виссарионович.
Сталин поморщился:
— Не надо, чтобы все умерли на рубеже. Не надо! Надо жить и побеждать. — Он
выдержал паузу, набил в трубку табак, но прикуривать медлил. Отвел в сторону руку с
трубкой, спросил: — Вы как считаете, товарищ Василевский, какие меры там необходимо
сейчас принять?
— Там сейчас необходима танковая армия, — твердо сказал вместо Василевского Гордов.
Видно было, что над этим предложением он размышлял уже некоторое время.
Сталин зажег спичку, раскурил трубку. Молчание затянулось. Наконец Верховный
проговорил:
— И я тоже так считаю. Можем мы сформировать к 28 июля в составе Сталинградского
фронта танковую армию?
Гордов оживился:
— На базе 38 армии. Подчиним ее генерал-майору Москаленко, который сейчас
командует тридцать восьмой.
— А где сейчас товарищ Москаленко? — спросил Сталин.
— Я вызвал его в Ставку, — ответил Гордов. — Пригласить?
Москаленко вошел, доложился. Видно было, что он взволнован. На вопрос, как он
расценивает идею создания танковой армии, ответил не задумываясь и с
обезоруживающей простотой:
— Да я уже давно мечтал о создании подобного объединения!
— Если говорить точно, товарищ Сталин, предполагается создание армии смешанного
состава, — заметил Василевский. — Туда будет включено управление тридцать восьмой
армии со всеми армейскими частями, учреждениями и тылами, два танковых корпуса,
несколько стрелковых дивизий.
— Откуда предполагаете взять дивизии?
— Сейчас прибывают с Дальневосточного фронта.
— Хорошо, — кивнул Верховный. — Нужны еще полки противотанковой обороны и
желательно — полк ПВО.
— Следовало бы еще включить резервную танковую бригаду, — добавил Василевский.
— Нет у нас сейчас резерва, — сказал Сталин. — Готовьте директиву. Нужна танковая
армия. Прямо сейчас. А вы, товарищ Москаленко, готовьтесь развернуть ее на западном
берегу Дона, в районе Качалин — Рычковский — Калач.
Он показал на карте, но этого не требовалось: все присутствующие могли бы
«путешествовать» по этой карте с закрытыми глазами.
24 июля 1942 года, 20 часов, командный пункт Первой танковой армии
Генерал Василевский пожал руку Москаленко и его начальнику штаба — Иванову.
— Докладывайте успехи.
— С успехами не очень, — сказал Москаленко. — За два дня армию толком не
сформируешь. Учитывая же, что мы ее лепим прямо на ходу — фактически из тех частей,
что находятся под рукой... В тринадцатом танковом корпусе полковника Танасчишина
три танковых и одна мотострелковая бригады. Однако в танковых бригадах вместо трех
— только по две роты. На весь корпус 123 танка. В мотострелковой бригаде недокомплект
в людях.
— Дальше, — махнул рукой Василевский. — Двадцать восьмой танковый корпус
полковника Родина — там как?
— 178 танков, однако, у многих дефекты. И все без раций. Пополнение в людях —
новобранцы. Нет автотранспорта, нет разведывательного батальона.
— И нет времени, — заключил Василевский. — На южном фланге — на решающем
направлении — противник отбросил наши войска за Дон на протяжении от Воронежа до
Клетской и от Суровикино до Ростова. Остался только один плацдарм в большой
излучине Дона. Разведка доносит, что к Паулюсу движется подкрепление. Выводы,
товарищи, думаю, ясны.
В этот момент раздался телефонный звонок. Начальник штаба Первой танковой армии
полковник Иванов снял трубку. Его лицо становилось все более мрачным.
— Командующий 62 армией генерал Колпакчи сообщает, что возникла реальная угроза
окружения значительной части его армии.
Генерал Василевский еще раз взглянул на карту, сделал на ней отметку синим
карандашом. Затем произнес:
— Обстановка вынуждает нас принять архитрудное и ответственейшее решение:
безотлагательно нанести контрудар танковыми армиями. Мы планировали такой удар, но
не ранее конца июля. А придется выступать немедля. Первая танковая армия — завтра с
утра. Вас поддержат Четвертая танковая, 21, 62 и 64 армии.
— Вы учитываете, что состав Первой танковой очень слаб? — сказал Москаленко.
— Да, — резко обрубил Василевский. — Но выхода нет. На рассвете переправите все, что
у вас есть, через Дон. Встретите слабого противника — ваше счастье, громите его к
чертовой матери. Встретите сильного — бейтесь до последнего танка на том рубеже, до
которого сумеете его отбросить. Ваша главная задача — не допустить гитлеровцев к
переправе у Калача.
Он помолчал и закончил:
— Всю ответственность за последствия принятого решения я беру на себя. Целью врага,
несомненно, является Калач. От Калача прямой и кратчайший путь к центру Сталинграда.
— А что Четвертая танковая? — спросил Москаленко.
— Четвертая не успевает, она подойдет только через двое суток. Ждать нельзя, — ответил
Василевский. — Главный удар падает на Первую.
25 июля 1942 года, 0 часов, расположение 28 танкового корпуса
Полковник Родин прилег прямо на земле, сунув под ухо свернутую шинель. Нужно
отдохнуть хотя бы полчаса.
Ему казалось, он знает «в лицо» каждый из своих танков: восемьдесят восемь
тридцатьчетверок, шестьдесят Т-70 и тридцать Т-60. И почти у каждого что-нибудь да
барахлит. Восполнить недостатки техники совершенством личного состава невозможно —
почти все танкисты новички, даже не бывшие еще в бою.
— Из штаба! — Дежурный, разбудивший полковника, выглядел виноватым.
— Давай. — Родин взял трубку и откашлялся.
Голос Москаленко звучал отчетливо, ясно:
— Заправьте танки горючим. Обеспечьте боеприпасы. Немедленно по готовности
выдвигайтесь на позиции.
Родин ответил «так точно». Встал, пригладил волосы, плеснул в лицо холодной воды.
— Командиров бригад — ко мне, — приказал он дежурному.
Из штаба армии скоро доставили приказ. Мда, такое и написать-то непросто, а уж
выполнить!.. Переправляться через реку предстояло под непрерывным огнем, под
бомбами вражеских самолетов. И едва оказавшись на западном берегу — тотчас вступать
в бой.
— Наступать будем с трех ночи, чтобы хотя бы вражеская авиация нас не достала, —
приказал Родин.
25 июля 1942 года, 3 часа ночи, берег Дона
Слышно было, как плещет вода. Черная южная ночь скрывала людей и машины. Родин
ждал.
Мигнула лампочка полевого телефона.