- ...Да е-мое, сколько ж можно! - яростный вопль разнесся над болотами. - Узнаю, кто это сделал - руки оторву!
Обершутце Вольф Герцдорф едва не расплакался, хотя и полагал себя человеком сугубо нордичным и эмоциям не подверженным. На правой надгусеничной полке новехонького «Тигра» какая-то сволочь нацарапала гвоздиком «Шайзеваген» и пририсовала глумливый смайлик. Полировка безнадежно испорчена!
Неподалеку раздался звук отчетливо смахивающий на недобрый смешок. В кустах сверкнули две красные точки. Герцдорф вздрогнул.
- Чепуха, показалось, - громко сказал обершутце, стараясь успокоить самого себя. - Привидений не бывает! Вероятно, эти придурки из взвода «троек» гадят по мелочам. От зависти!
Несомненно, завидовать было чему. Рядом с невзрачными Pz-III Ausf N «Тигры» шверепанцерабтайлюнга 502 выглядели куда более солидно! Одна беда: сразу после разгрузки батальона на станции Мга, с вроде бы абсолютно новыми машинами начало происходить нечто мистическое и необъяснимое, отчего Герцдорф, да и весь экипаж «Тигра», были близки к нервному срыву...
Дошло до того, что обершутце начали сниться кошмарные сны: машина то валилась с моста в реку, то на нее падал бомбардировщик ТБ-3 с неизрасходованным боезапасом, а только вчера приснилось, как русские мыши сожрали всю изоляцию на электропроводке и, что самое чудовищное, резиновые бандажи на катках, после чего все до единого катки пришлось менять. Герцдорф проснулся в ледяном поту и с криком ужаса, до полусмерти перепугав товарищей.
Неприятности преследовали танки sPzAbt 502 с пугающей частотой и крайне подозрительным постоянством. О какой такой войне может идти речь, когда через полчаса после разгрузки во Мге у танка загорелся двигатель? Попутно сам собой отвалился третий внешний каток по правому борту, рация вдруг поймала русский марш «Три танкиста», оглушивший командира, а в коробке передач заскрежетало так, что слышали, наверное, и в Берлине.
Ремонт занял неделю: заводские механики трудились в поте лица, но как только они устраняли одну неполадку, обязательно случалась другая. Вдобавок, имели место совсем уж вопиющие случаи: какая-то гадина ночью свинтила с командирской башенки все смотровые приборы, которые поднятые по тревоге сотрудники гестапо через день обнаружили на бывшем колхозном рынке Мги. Спекулянта арестовали и допросили, узнав только, что оптику ему продал за пять оккупационных марок очень странный человек смахивающий на... На... Тут подозреваемый разрыдался, побледнел, задрожал всем телом и больше не сказал ни слова - было видно, что «странного человека» он боится куда больше, чем гестапо. Расстреляли его чисто из жалости и, как кажется, умер спекулянт с облегчением.
Ладно бы только перископы! Кто, спрашивается, подкинул в командирскую машину дохлую (и очень давно дохлую!) кошку? Командира, обер-лейтенанта фон Вольски, вытошнило прямиком в люк командирского купола, едва он откинул колпак и нюхнул! Кто вылил в ствол орудия ведро свиного навоза? Какому дебилу пришло в голову напихать в воздушные фильтры куриного пуха и смазать подбашенную коробку вместе с люками мехвода и стрелка-радиста особенно ядреным клеем, да таким, что прилипшему мехводу пришлось срезать всю одежду - иначе бы не выбрался! Его черные штаны и курточка до сих пор красуются на «морде» машины: теперь уже никак не отдерешь...
- Чертовщина, - определил Вольф Герцдорф. - Часовые никого не видят, охрана постоянная, никого кроме своих тут не бывает...
Стемнело. Над Синявинскими болотами ползли полосы тумана. В трясинах что-то свирепо визжало, угрожающе ухало и зловеще каркало - одно слово, Россия. Обершутце остро захотелось забраться в «Тигера», запереться на все замки и зарядить орудие...
- Сссстой... - прошипело во тьме. На обершутце надвинулась устрашающая тень в фуражке и длинном плаще, под полами которого клубился светящийся болезненным зеленым огнем туман. Под козырьком пылали две крохотные багровые пятилучевые звездочки, не иначе глаза. Ощутимо потянуло холодом. - Сссстой или умрешшшь, несчассстный...
- Мамочки, - только и сказал заледеневший Герцдорф. - Der Gott, rette und spare auf!
- Не поможет, - сообщила тень. - Ты девссссственник?
- Что?? - поперхнулся обершутце. - А... Нет, женат...
- Вот ведь незадача, - призрак легко вспорхнул на броню «Тигера». Теперь он говорил нормальным голосом, разве что картавил немного - Нам для жертвоприношений только девственники нужны... Тогда иди отсюда. Считай, что ты меня не видел.
- А ты кто? - осмелел Герцдорф, хотя чудовище, раскинувшее полы плаща, выглядело совсем устрашающе: ни дать, ни взять - демон, выползший из глубин преисподней.