Вопли объятых огнем культистов внезапно разом смолкли. Сантос почувствовала, как ткань реальности начинает трещать по швам. Она услышала хор визгливых голосов и ощутила во рту привкус расплавленной меди. Не успела инквизитор выкрикнуть предупреждение, как на штурмовиков через огненную завесу бросились демоны.
Их лица были похожи на освежеванные морды волков, а невероятно мускулистые тела влажно блестели потеками свежей крови. Их глаза, клыки и перекрученные рога были отлиты из чистой бронзы и сверкали так, словно только вышли из кузни, как, впрочем, и их двуручные секиры. Промеж изогнутых бровей вырезаны знаки Кровавого Бога, и твари определенно намеревались сегодня добыть новые черепа для подножья его трона.
Люди закричали. Штурмовик с огнеметом в руках рухнул на одно колено и повалился на Сантос, заливая ее кровью. Прорычав обет Божественному Императору, она спихнула труп, едва успев заметить нависший над ней окровавленный силуэт.
Удара она не почувствовала. Просто горячий ветер вдруг повеял в лицо, а затем инквизитор с изумлением поняла, что по плечу под нагрудником струится теплая кровь. Левая рука недвижно повисла, и Сантос ощутила покалывание игл — встроенный в броню медицинский модуль пытался не дать впасть в шок. Все, что она смогла подумать: «Хвала Императору, в голову он не попал». Инквизитор вскинула пистолет, нацелив тот прямо в грудь демона, и нажала на курок. Сгусток огня чистого голубого цвета, достаточно жаркого, чтобы прожечь и броню «Лендрейдера», разрубил демона напополам, а затем с громовым грохотом взорвался под потолком. Кровопускатель распался на куски в облаке зловонного, жирного дыма.
Сантос отползла назад и прислонилась спиной к мраморной плитке. Словно в замедленной съемке она наблюдала за тем, как к ней устремляется еще один демон, занося над головой секиру. Где-то недалеко раздавались крики и лязг стали. Краем глаза она заметила, как расступается дым, позволяя разглядеть силуэт закованного в красные доспехи Темного Пророка, возвышавшегося возле монолита из перекрученного камня.
Смерть приближалась к ней на заканчивающихся копытами ногах. Сантос понимала, что силы ее покидают. Решение пришлось принимать буквально за один удар сердца. Отведя взгляд от надвигающегося демона, она навела пистолет на другую цель. Особым образом дернув щекой, активировала лазерный прицел, встроенный в аугментический глаз. Тонкий, словно иголка, луч замерцал в дыму, прочертив в нем беспощадную черту и пометив кровавой точкой лоб лорда Хаоса.
— Это за улей Крендан, — прошептала инквизитор, вдавливая курок.
Над головой раздался рев кровопускателя… а затем в его голову ударил сгусток плазмы. Демон пошатнулся, и в следующую секунду его грудь вспорол клинок силового меча. Как только воплощение демона рассеялось, лейтенант перепрыгнул Сантос.
— Спасайте инквизитора! — приказал он, прицеливаясь и стреляя прямо в лицо следующему демону. — Император защищает! — проревел лейтенант, сделав еще шаг по пылающему пандусу.
Сантос почувствовала, как чьи-то руки ухватились за воротник ее брони. Глаза начала застилать тьма. Громовой раскат сделанного инквизитором выстрела отразился от стен. Она попыталась отыскать взглядом Эреба, но разглядела только лейтенанта, отважно шагавшего прямо на беснующихся демонов и раз за разом стрелявшего из плазменного пистолета. Сопло оружия раскалилось добела, и бронированная перчатка начинала плавиться от жара.
— Император защищает! — услышала инквизитор его крик, когда на воина прыгнул очередной демон. Лейтенант вновь надавил на курок, но на сей раз перегревшееся энергетическое ядро взорвалось ослепительным огнем, испепелившим одновременно и стрелка, и его врага.
Сантос поволокли по полу, и она потеряла сознание от прокатившейся по ее телу волны невыносимой боли.
Краем глаза Эреб заметил вспышку выстрела из инферно-пистолета и на долю секунды испугался, что Темные Боги оставили его. Несущего Слово ослепило невыносимое голубое сияние, а затем раздался грохот, бросивший лорда Хаоса на колени.
Когда он пришел в себя, сражение уже закончилось.
Пандуса больше не было. По правде сказать, весь фасад здания обвалился, перекрыв выход тоннами расколотого пермакрита. Лишь парочка прожекторов все еще озаряла площадку тусклым светом.
Спустя мгновение Эреб разразился смехом. Он воздел крозиус и вознес благодарность Губительным Силам за их темные дары. Ничто во всей Вселенной не могло помешать ему добраться до Врат Проклятия.
Все еще продолжая смеяться, лорд Хаоса обернулся к магосу Алголю и увидел, сколь двоякими бывают дары Темных Богов.
Выстрел инквизитора миновал Эреба, зато поразил монолит. Черный камень взорвался, разметав украшавшие его письмена градом острых, словно бритва, осколков. Алголь лежал на спине, привалившись к подножию древнего камня. Сухое тело магоса было иссечено, а на костлявом лице застыло изумленное выражение.
Эреб припал на колени возле мертвого техножреца. Где-то неподалеку загрохотали, падая, камни, и лорд Хаоса заметил, как Дюбель выбирается из-под обломков. Десантник-предатель увидел, чт о случилось с Алголем и процедил сквозь зубы особо грязное проклятие.
— Похоже, придется вернуться на Эбок с пустыми руками, — сплюнул Дюбель.
Лорд Хаоса вновь посмотрел на изумленное лицо магоса.
— Я так не думаю, — произнес Эреб, подкладывая левую ладонь под голову Алголя. Одно давно выверенное движение рукой, и тонкая шея техножреца переломилась. Раздался сухой хруст позвоночника, и в следующее мгновение Эреб уже держал за волосы оторванную голову магоса в неровном свете прожекторов.
— Монолит, конечно, уничтожен, но у нас остались глаза, видевшие его, — произнес Эреб. — Глаза — зеркало души, Дюбель. И, заглянув в него, мы сможем постичь ее секреты.
Лорд Хаоса посмотрел в глаза Алголя и рассмеялся, узрев в них свое будущее.
Мэтт Киф
ХОЗЯЕВА СУДЬБЫ, РАБЫ НЕИЗБЕЖНОСТИ
В помещении царила полная тишина, если не считать мерного гудения статики в коммуникаторе, столь слабого, что капитан Элогий вдруг поймал себя на том, что задерживает дыхание, чтобы различить этот звук.
Капитана поспешно вызвали на мостик «Длани Жиллимана», оторвав от молитвы. Именно по этой причине он был сейчас облачен в церемониальные белые одеяния, а не в голубую силовую броню ордена Ультрамаринов.
Впрочем, столь необычный внешний вид не вызвал никаких вопросов у остальных собравшихся. Все трое, как и он, были капитанами, и только это имело значение. Вместе они возглавляли четыре полные роты, руководили четырьмя сотнями космических десантников, хотя на боевой барже, где сейчас пребывали капитаны, едва набиралось несколько десятков Астартес. Многокилометровому кораблю требовалась лишь горстка космических десантников, поскольку всеми системами управляли тысячи преданных ордену слуг и машиноподобных сервиторов.
Остатки могущественного войска были распределены еще по двум боевым баржам, бесчисленным ударным крейсерам и стремительным малым кораблям, составлявшим флот Камидия. Время от времени один из этих кораблей проплывал перед огромным обзорным экраном, заменявшим носовую стену мостика.
Братья-капитаны Юний и Авл лишь молча кивнули, увидев Элогия. И только Омней не выказал вообще никаких эмоций. Он был единственным, кто надел шлем, и громкость коммуникатора была уменьшена именно ради него. Более четкий, хотя и приглушенный сигнал сейчас воспроизводился внутри этого, оборудованного сверхчувствительными системами шлема, в надежде хотя бы частично разобрать чудовищно искаженную помехами передачу. Остальные капитаны могли лишь догадываться о смысле тихого потрескивания, но проявляли терпение. Омней почти недвижно застыл возле консоли управления, лишь пальцы быстро бегали по клавишам.
Минуло еще семь или восемь минут, прежде чем Омней признал свое поражение и, покачав головой, снял шлем.
— Ничего? — спросил Элогий.
— Ничего, что я мог бы сказать, не опасаясь, что это окажется недостоверным, — произнес Омней. — Я могу выстроить тысячи версий исходя из услышанного, но они будут ничем не лучше тысяч образов, какие я могу увидеть, наблюдая за облаками над Ультрамаром.