-Нет, Косой, ты видел?
Почти непрекращающийся в в их краях дождь плотной пеленой окутывал пространство, за редким исключение жиденьких строений стаба. Но чуть поодаль от таверны шел человек, которого, кажется, не особо заботила сырость. Ни непромокоемго плаща, ни капюшона на худой конец. Ничего. Давно нестриженные волосы, борода лопатой - все сухое. Из-под густых бровей пристально смотрели два ярко-зеленых глаза. Побочный продукт долгого нахождения близ портала. Странник неторопливо подошел к двери таверны, потянул на себя.
Косой, все это время наблюдающий за загадочным человеком, решил, что с этим прохожим не все чисто. Особо не думая, он хлопнул Женю по плечу, изумившись, что да, действительно, сух, как прошлогодняя трава перед лесным пожаром. Поинте6ресовался.
-Привет, брат, ты кто такой? - он гостеприимно подвел парня к ближайшему столу и махнул помощнику, чтобы тот немедля принес выпить и закусить.
-Я?! - странник смущенно улыбался. - Зови меня Синоптик.
2. Зеркало
2.Зеркало
Когда мне было 9 лет, умерла моя прабабушка. Я помню, как плакала мама. Не от горя, нет. Старуха владела приличным состоянием. Дом в пригороде Санкт-Петербурга. Настоящий, дворянский. Почти Версаль - два крыла и сад. И немалая сумма на банковских счетах, раритетные драгоценности.... Все, все перешло моей любимой мамочке.
Прабабка была той еще врединой. Когда нас бросил отец, так и не вернувшись из командировки, никто нам не помог. Мать впахивала на двух работах, и придя домой, просто валилась на диван от усталости. Еще малышкой, я разбирала продукты, сортируя: буфет - овощной ящик - хлебница. Несладко.
В школе часто дразнили за старые тряпки. Я держалась, сколько могла, но в один прекрасный момент психика не выдержала. Нервный срыв? Нет, что вы, я просто вернула им все свои обиды. Нельзя издеваться над человеком просто так, из-за плохой одежды. Нельзя смеяться над физическими недостатками. А если не научили родители - научит улица. Она безжалостна и дает жестокие уроки. Ибо нести ответственность за свои поступки - долг каждого. Не понял - твои проблемы. Впрочем, после того случая больше меня никто не трогал.
В тот день шел дождь. Капли воды, разогнавшись, гулко барабанили по оконному стеклу. Звонок в дверь. Слышу, как мама с кряхтением, бурча что-то себе под нос, поднимается со скрипучего столетнего дивана и идет открывать дверь.
-...Телеграмма. Распишитесь.
Молчание, замок щелкнул, закрывая нутро квартиры от посторонних взглядов.
И плачущая от радости мать.
-Умерла! Эта старая карга умерла! Наконец-то...
Прабабушку не помню. Насколько я знала, моя мама - ее единственная наследница, больше никого. Старуха принципиально зажимала для родни все свои денежки. Считала, что каждый должен жить по средствам. И возможностям. А потому куковала в одиночестве, дабы оградить свою тонкую душевную организацию от вымогателей. Гостей никогда не приглашала, сидела в своем дворце и пялилась на миллионы словно сыч.
Похороны и прочую суету я не помню.. все-таки ребенок. Мать продала все, за единственным исключением - старинное зеркало, когда-то ее любимая игрушка, переехало с нами в новую квартиру. И началась жизнь... у меня, по крайней мере. Мама стала болеть. Работу она бросила сразу, днями лежала в постели, отдыхала. Счастливая такая... Я радовалась за нее. Ну конечно же!
Мамулечка, любимая моя, если б я знала, сколько несчастий принесет тебе это зеркало! Да разбила бы я его сразу! На тысячу осколков! А массивную раму сожгла к чертям! И пепел развеяла с многоэтажки...
Но нет! Эта вещь сначала даже не проявила себя.. Красивое, старинное зеркало, так красиво смотрелось в спальне. Можно было разглядывать себя в полный рост, и эта вещь времен Людовика XIV отображала каждую деталь так, словно обладала своим художественным вкусом.
Мы наконец-то зажили по-человечески. Шло время, понемногу мама начала болеть. Сначала легкое недомогание, потом все хуже и хуже. Тумбочка, заставленная лекарствами, меняла облик, сменяя цветные бутыли и упаковки с таблетками. Когда я закончила школу, мать уже не вставала с постели, обессиленная и высушенная досуха. Через два года она умерла. Там, в кровати, застеленной египетскими простынями. В роскоши.
Много чего случилось за время ее болезни. Я выросла, повзрослела. С мальчиками в то время не получалось - на руках у меня находилась умирающая мать. От одежды сложно было отбить горький запах больного человека, все окружающие подсознательно ассоциировали меня с больницей.
Самым страшным и непонятным, было то, что диагноз моей матери кардинально менялся каждые три месяца. На место диабета пришла почечная недостаточность, на смену ей - цирроз печени. И чем дальше, тем чудесатее. И страшнее.