— Через Наукок особо ценный зверёк пробегат, голубой песец на, — продолжил Иван. — Одна шкурка по полсотке может отходить.
— Тысяч? — удивился Александр.
— А то! Там смотря какой подшёрсток, ость... Ну да ладно. Слушайте дальше. Издавна среди промысловиков существует поверие, что есть будто бы и красный зверёк. Прям така вот, красна шкура и глаза. А где он остановится нору себе рыть, там будто бы золото есть — самородок, или древний клад.
— Это наверное всё таки сказка. Послушайте, этого не может быть! Цвет меха у животного служит для маскировки в первую очередь, — возразил Александр. — Трудно представить, чтобы в тайге жил зверь с красным мехом.
— А я его сам видел. Сааам! — протянул Иван и закурил ещё одну сигарету. Было видно что он очень нервничает, вспоминая былое. — Заташшыли мы в тайгу снарягу. Там на берегу реки зимовье старо было. Мы с напарником по имени Кузьма, со староверов он, направились туда по осени. Заране приехали. Подрубили, подлатали избушку, дров направили. Наловили рыбы в реке, навялили чтоб приманка была. Так прошло с месяц. А потом залегла зима. Мороз сорок да писят, то пурга така, что избушку с крышей занесёт. А мы ж не на курорт приехали, работать. Деньги- то, что на лесосеке заработали, вложили. В ружья, припас, одежду, ловушки. Хошь не хошь, буран не буран, надо в тайгу ходить, ловушки проверять. Вот только напрасно все было. Не пришёл зверёк.
— Как не пришёл?
— А так. Это нам потом рассказали, весной уже. В тундре хоть лемминги и закончились в тот год, но кака- то болячка охватила оленей. Половина поголовья подохло. Вот зверёк его и подьедал всю зиму. На юга не откочевал, остался на севере. Но один раз в лесу, когда мы уже совсем отчаялись, услышал я вроде как тявканье песцовое. Разозлился. Думаю, щас я тебя, зараза, порешу, хоть себе на сапоги. Осторожно прокрался к подлеску, заваленному снегом, а там сидит зверь. Шкура красна, из глаз огонь. Сиди жрет что-то кровавое, вроде как оленя. Костями хрустит. А сам... Огромный как медведь. Увидал меня, и как дал дёру, токо деревья ходуном заходили. Сказал напарнику, он тоже признался, что видел плохое в тайге. Девка гола, танцует на снегу, в бубен бьёт. Нерусская. Орёт что- то когда по снегу прыгат. И к себе призыват, побегать по тайге, по логам. Токо вот идёт по сугробу и ни снежинки не шелохнется. И следов нет. Так напарник мне рассказал.
— А не мог это быть мираж... Затмение разума какое-то?— развел руками Александр. — Или маета эта, про которую все тут талдычат? Вид некоего психоза, сводящего с ума?
— Может и так. — Иван перестал бороться с собой, махнул рукой и налил рюмку водки на опохмел. — Токо я туда не ногой. Нечиста сила там живёт. Таежна ведьма, костяна нога, рука как клюка. Призыват к себе, в ледяной дом под землёй, пиво пить из волос да медвежжих слёз.
— А что дальше-то было? Песца вы не добыли, как жили - то?
— Так и жили. Книжки читали, взятые собой были. Я как щас помню их. Братья сеяли пшеницу, да возили в град-столицу, знать столица та была недалече от села. Золотой человек написал! Это ж надо в две строчки стоко чувств вплести. Как будто вживую видишь всё. Ну а чё ещё делали? Ходили на охоту, мясо варили да жарили, избушку от снега чистили и байки страшны травили. Так и зима прошла.
— Спасибо вам за все, Иван, — улыбнулась я. — Нам нужно идти. Это наша работа.
— Ну, давайте. Авось ищо свидимся, — хозяин снова налил водки и выпил. — Ухх, пошла! Похоже, ещё один день будет испорчен. Ну и пусть. Щас спать лягу.
Мы вышли из дома и пошли в гараж, заводить квадроцикл. Тайга ждала нас.
Глава 11
Квадроцикл, забуриваясь в глубокие ямы и колеи, раскатанные внедорожниками и грузовиками, натужно ревел и плевался сизым дымом, обволакивающим окружающую растительность. Для квадроцикла это была нелёгкая задача — езда по дорогам, больше напоминающим бездорожье. Ехать можно только на пониженной передаче, иначе не получалось. Через час из-за мотания на неудобной сидушке туда-сюда разболелось всё тело. Да... Это вам не дачные покатушки...
Потом дорога стала подниматься ощутимо выше. Здесь немного посуше, но чаще попадались камни и на дороге и в траве вдоль неё. На обочине вместо корявых лиственниц и елей появились сосны и кедры, среди которых то и дело виднелись крупные валуны, остатки древнего ледника. А иногда и целые скалы высотой чуть не в десяток метров торчали тут и там. Травы в лесу поубавилось. Дурман высотой в человеческий рост сменили костяника и сныть, временами папоротник. Запахло грибами.
К обеду доехали до первой речки. Бурный поток шириной метров пяти с шумом грохотал по крупным камням. Несмотря на малый размер и глубину в два десятка сантиметров он мог стать серьёзной преградой, так как местные преодолевали его обычно на тяжёлой технике и успели раскатать брод так, что через него вели две глубокие колеи, по бокам которых грудились крупные валуны. Где-то ниже по течению, за скомканными половодьем кустами тальника вода обрушивалась водопадом, чувствовалась водяная пыль. Выше видно небольшой омуток, по которому россыпью разбежалась стайка хариусов. Ни там ни там не проехать, только по броду.