– Если нам предстоит иметь дело всего лишь с червями, зачем эти громоздкие и опасные на вид инструменты?
Сачковский ответил ему непонимающим взглядом; Кугель поспешил прибавить:
– Допускаю, что с червями работают на столе или на верстаке – в связи с чем не совсем понятно, почему Дрофо так красноречиво восхваляет невзгоды и лишения, связанные с воздействием ветра и волн. Мы должны будем промывать червей морской водой или выкапывать их из болота по ночам?
Сачковский усмехнулся:
– Ты никогда не червячил?
– Боюсь, мой опыт в этом отношении недостаточен.
– Скоро все будет ясно и понятно. Зачем заниматься рассуждениями и теориями – то есть терять время попусту? Так же как Дрофо, я человек дела, а не болтун.
– Оно и видно, – ледяным тоном обронил Кугель.
Физиономия Сачковского оживилась насмешливо-лукавым выражением:
– У тебя шляпа чудного покроя – надо полагать, ты прибыл из далекой страны и не знаком с нашими обычаями?
– Так оно и есть, – кивнул Кугель.
– И как тебе понравились холодные солончаки Кутца?
– Северная тундра отличается кое-какими любопытными особенностями. Тем не менее мне не терпелось вернуться оттуда в цивилизованные места.
Сачковский фыркнул:
– Я родом из Тугерсбира – это в сотне километров к северу. Там тоже, можно сказать, процветает цивилизация… Ага! Вот шпоры Вагмунда. Думаю, что я возьму себе вот эти, с пряжками в виде серебряных ракушек. А ты можешь выбрать пару других. Будь осторожен, однако, Вагмунд – человек гордый и тщеславный. Как только дело доходит до экипировки, он становится капризным, как ребенок, а уж о шпорах печется, как лысый скряга о меховой шапке! Поспеши, не то Дрофо снова начнет нас потчевать занудными поучениями! – Они вынесли инструменты и шпоры на среднюю палубу, после чего спустились за старшим червячником по трапу и направились по набережной на север, к длинному огороженному прибрежному бассейну, где лениво плавали несколько огромных трубчатых существ по два-три метра в диаметре, длиной не уступавших «Галанте».
Дрофо ткнул пальцем в сторону бассейна:
– Сачковский, тебе поручены твари с желтыми бугорками. Как видишь, они нуждаются в обслуживании. Кугель! Слева, у ограды, плавают два червя с голубыми бугорками. Это первосортные подопечные Вагмунда; теперь заботиться о них придется тебе.
Сачковский глубокомысленно заметил:
– Почему бы не поручить Кугелю червей с желтыми бугорками, а мне – с голубыми? В таком случае Кугелю представилась бы возможность научиться выполнению важнейших процедур уже на первом этапе приобретения профессионального опыта.
Дрофо задумался:
– Возможно, возможно. Но у нас нет времени анализировать все аспекты твоего предложения, в связи с чем придется ограничиться первоначальным планом.
– Правильно! – поддержал начальника Кугель. – Ваше решение соответствует второй аксиоме червячника: «Если червячник А запустил своих червей, именно червячник А, а не червячник Б, безукоризненно выполнявший свои обязанности, должен восстановить пригодное к эксплуатации состояние запущенных червей».
Сачковского такое положение вещей не устраивало.
– Кугель может сформулировать тридцать удобных для него аксиом – тем не менее, как упомянул Дрофо, ничто не заменяет практический опыт.
– Будем следовать первоначальному плану, – повторил Дрофо. – А теперь отведите своих тварей к судну и пристегните их к поясам: Кугель – к левому борту, Сачковский – к правому!
Сачковский поспешно отдал честь:
– Будет сделано! Пойдем, Кугель, пошевеливайся! Запряжем червей в два счета, как это делается в Тугерсбире!
– Только не завязывай опять свои тугерсбирские узлы! – предупредил Дрофо. – В прошлый раз мне и капитану Бонту пришлось полчаса ломать голову, прежде чем мы догадались, как они распускаются!
Сачковский и Кугель спустились к краю бассейна. На поверхности воды растянулось не меньше дюжины гигантских червей, время от времени слегка перемещавшихся благодаря волнообразным движениям выступавших вдоль хвоста зазубренных боковых плавников – так называемых прихвостней. Некоторые черви были розовыми или даже почти пунцовыми, окраска других напоминала бледную слоновую кость, а пара тварей пожелтела до нездорового сернистого оттенка. Голова червя отличалась сложным строением: за коротким толстым хоботком следовал оптический вырост с единственным небольшим глазом, а сразу за глазом находилась пара бугорков на коротких стеблях. Эти бугорки, выкрашенные в различные цвета, обозначали владельца червя и служили органами, определявшими направление движения животного.