Где короткое, но солнечное лето, Дождь со снегом осенью идёт, Где весной земля не отогрета, А трава уж, буйствуя, растёт!
Где богатств несметных кладовые Тихо спят под вечной мерзлотой. Сон хранят их стражники немые: Мхи, болота с древнею тайгой.
В том краю когда-то, мы слыхали, Храм стоял. В нём идол золотой. Храм аборигены охраняли Пуще глаза, телом и душой.
Сколько раз в тот край тянулись руки, Падкие на золото и зло!
Шли они на подлости и трюки! Только никому не повезло.
Идол этот - женщина, трубила Так, что в жилах леденела кровь. К ней тотчас же стража приходила, И стремглав бежал грабитель вновь. Но, как видно, всё труднее было Золотое чудо охранять...
А быть может, время поглотило. Храм исчез, а с ним - златая мать.
Помаленьку умерли и слухи, Что она когда-то и была. Тот считает: «То был слон из мухи!» Тот: «В народе сказочка жила!» Вдруг опять мы слушаем такое, Отчего у нас сдавило грудь.
Может, рядом чудо золотое?
Может, можно на него взглянуть? Если нет, то всё равно услышим Мы рассказ, который не прочтёшь. Только сами мы его запишем, Пусть то быль, легенда или ложь. Мы взмолились: «Люди дорогие! Расскажите, чтобы нам понять...» Старцы нам: «Что ж, други молодые, Как такое нам не рассказать?!»
За стеною ветер завывает, Дёрнет раму, постучит в стекло. Это нас нисколько не пугает, Нам в избе уютно и тепло.
Свой рассказ хозяин начинает. Тихо, равномерно речь бежит... Дремлет друг и в такт ему кивает, А хозяйка прилегла и спит.
«От моей коль взять землянки И на север, вдоль Шаманки, Вёрст полсотни по прямой Есть посёлок небольшой. Там-то Стёпушка и жил. Жил неплохо. Не тужил! Лишнего с тайги не брал И себя не обижал.
А собою был хорош! Мало, где таких найдёшь. Девицы по нём вдыхали: «Ах, такого б приласкать!» Но отцы их не мечтали Стёпу зятем называть.
Рассуждали: «Он хорош, Но с красы-то что возьмёшь? Добр? Но с этой добротой Будет дом всегда пустой. Он тайгу всех лучше знает. Только что с тайги несёт? Это злыдни, не поход! Топором он, что играет, - Всей деревне помогает. Дом ли, баню ли срубить, Или крышу обновить. А щепой покроет дом - Загляденье! Но потом, Что за труд он свой берёт? Чаще так - рукой махнёт! Скажет: «Я ведь помогал И резьбу не вырезал».
Ох уж, толк в резьбе он знает! Так уж знатно вырезает! Кто ни взглянет: «Чудеса! - Распускает словеса. - Но ведь эти кружева - Всего-навсего дрова!
Их в чугунку не положишь Вместо мяса. Не погложешь! Что ж выходит с красотой? Дом, конечно, кружевной Поприятнее для глаза... Только это всё проказа Несмышлёныша в делах.
Нет, такой зять - вертопрах!» - «На его бы, скажем, месте Мог другой принесть невесте
Сразу сотню соболей, А он матери своей Три, четыре ли принёс Лет за пять-то? Вот вопрос! Сын чуть-чуть не голодает, А жалеет - не стреляет!» - «Как отец его покойный...» - «Был Кирилл мужик достойный!» - «Но, как сын, не понимал, Что таёжный край не мал. Всё беречь его старался...
С кем он только ни ругался! Как-то лося всё лечил...» - «А однажды отмочил!
На тропе зверей Афоня Яму выкопал. Тихоня Думал зверя добывать, Чтоб собой не рисковать. Семь деньков потел-старался! Лось, изюбрь туда б попался, Никогда бы не ушёл - Напоролся бы на кол. Всё Афоня рассчитал, Кол острющий в дно вкопал, Яму ветками прикрыл, А тут, на тебе, Кирилл! Весь взъерошенный стоит. «Ах, мерзавец! - говорит.
- Честный бой не принимаешь, Зверю ямочку копаешь?
Казнь придумал? Может, сам На кол сядешь? Или там, В яме, ночку проведёшь?
По-другому запоёшь!» Мужичка схватил, скрутил, Да в ту яму опустил.
Дня четыре в ней держал! А когда наверх поднял, Настоял, чтоб закидал. Дома парня потеряли.
С воем, с плачем уж встречали!» «Фомка мяса захотел И поставил самострел.
Так узрел сынок-Степан - И к отцу. А тот: «Болван! - Говорит. - Коли не снимешь, На тропе той сам же сгинешь! Так и знай, Фома-хитрец!» Тот лишь охнул: «Свят отец!» И бегом в тайгу - снимать... «Ну а Стёпушкина мать Какова? Свой бабий век Не живёт, как человек. С мужем в бедности жила И довольная была.
Ныне сына ублажает - О богатстве не мечтает.
Только вяжет, шьёт, прядёт... А вот замуж не идёт!
Ведь пригожа - не стара. Сколько лет одна! Пора!» Обсуждают, рассуждают, Только время зря теряют!
А Степан не унывает - Он то рубит, то строгает.
Нет чего, в тайгу уйдёт - Сколько нужно, принесёт. Но судьба своё сказала. Парню где-то показала Из соседнего селенья Девушку на удивленье! Хороша лицом, стройна, Бережлива и умна.
«Всё при ней!» - как говорят. Но сварлив и жаден брат У бедняжки-сироты.
У него одни мечты: Не приданое с ней дать, Но её, как вещь, продать.