Кто сказал, где смерть моя? Без отмщенья гибну я! Мой отец, Шаман Большой, Твой наказ - что звук пустой! Тени-люди не отдали Мне яйцо и вот удрали! Стёпка их освободил! Он же дочь твою убил!» Злая ведьма утихала, Распадалась... Исчезала! И осталась только грязь... Мать, очнувшись, поднялась, Поскорее прибралась.
Темнотища за окном. Спит вдова глубоким сном. На столе яйцо лежит, За столом Степан сидит. Спит у ног лохматый друг. Тишина, покой вокруг. Только Стёпушка вздыхает. Он никак не отгадает, Что в яйце? Какая сила? Что шаману б приносила? С виду - старое яйцо, Но борьба-то налицо. Сколько люди пострадали, Но шаману не отдали! Ну, а белка? А медведь? И бесславно умереть Дочери пришлось шамана! «Ты яйцо - одна примана! Угадай-ка, кто другой
Вновь примчится за тобой? Почему ты мне досталось? Ты молчишь? Вот в том и жалость. Может, тайну чтоб открыть, Мне попробовать разбить? Постучал о стол яйцом - Зашаталось всё кругом! Поплыло, перекосилось, В быстром вихре закружилось! Пёс вскочил и заскулил, Стёпа в воздухе ловил За что было б ухватиться, Но сумел на пса свалиться Да его к себе прижать. Так пришлось им полежать.
Круговерти пляс унялся - Стёпа на ноги поднялся... Тьма! И холод обступает! Стёпа сразу понимает - Далеко родимый дом. Хорошо, что он с яйцом В перелёте не расстался. Значит, где б ни оказался, Путь назад ему открыт. С ним Дружок. У ног скулит. «Может, снова постучать И яйцу работу дать - Нас домой назад вернуть? Или всё же заглянуть Нам с тобой, куда попали? Мы не всё ведь разгадали!»
Руку пёс ему лизнул, За собою потянул.
Впереди Дружок идёт, А за ним Степан бредёт. Зябко ёжится, дрожит. Почему Дружок стоит? Потянулся он рукой... Вздрогнул: зверь? Но неживой! Потянул к себе... То мех! Как-никак, опять успех! Меховой, быть может, склад? Но Степан не очень рад... Приподнял, ошупал - шуба! Прямо с шапкой! Это любо! Что тут ждать? Скорей оделся. Отыскал унты. Согрелся!
Трут нащупал и кресало - На душе спокойней стало. Бочку с жиром отыскал, Что-то к палке примотал, Жиром смазал, подпалил, Часть пещеры осветил. Видит - всюду вороха: Там сушняк, а там меха, Там моржовые клыки, Там рога, а там тюки Нераскрытые лежат, Паутиною блестят.
Всё от инея мерцает. В глубине металл сверкает? Что там - ниша небольшая Иль пещера там другая?
Пёс чуть взвизгнул - он зовёт И Степан за ним идёт.
Перед ним пещера-храм. Хорошо, просторно там! Люди стены здесь тесали. Как могли, так украшали. Посредине возвышенье, Чьих-то рук опять творенье.
Подошёл к нему Степан: Не иначе - истукан... Весь обвешанный мехами С головы до ног. Цепями Опоясан золотыми, Пряжками блестя резными. Рядом блюдо золотое, От алмазов голубое! И чего в нём только нет! Вот торчком стоит браслет - Тонет в деньгах золотых, Медальонах платинных, Серьгах, кольцах, диадемах И жемчужных хризантемах. Но на всём тускнеет слой, Видно, пыли вековой! Захотелось вдруг Степану Службу справить истукану: Где возможно, пыль убрать, Самого распеленать, Если надо, обтереть, Заодно и посмотреть! Быстро пряжки расстегнул, Цепи снял и развернул.
Вздрогнул Стёпа, отступил, Факел чуть не уронил Вместе с пыльными мехами. Мир наполнен чудесами, Но такое из чудес Сохранить мог только лес, Непролазный и дремучий, Да пещера в горной круче; Брамин с чистою душой, Что пожертвовал собой, Лишь бы чудо сохранить - Божество не загубить!
Уж Степан не сомневался, Для чего шаман старался!
Перед ним, полна величья, Дремлет статуя девичья! Поражает красотою, Чуть прикрытой наготою, Чистотою мастерства. Совершенна Афродита! Вся из золота отлита.
К ней тянулись неспроста... И тут гордости волна Сердце парня обожгла: Значит, мученики знали Совесть Стёпы. Доверяли! Уходили на покой Со спокойною душой! И пришло на ум: «Она Здесь стоит совсем одна! Здесь и холодно, уныло, Пылью всё припорошило.
А она хоть золотая, Словно дышит, как живая! И алтарь у дивных ног, Видно, кто-то раньше жёг. Ведь недаром здесь сушняк Запасён. То не пустяк! Купол ведь над головой - Видно, с тягой небольшой. Что ж, исправим положенье И согреем помещенье».
Вдруг подпрыгнул верный пёс, А Степан к земле прирос. ,Тускло статуя блеснула.
Лик свой к свету повернула! Вздох как будто издала И ресницы подняла... Золотой тяжёлый взор, Обращён теперь в упор В очи Стёпы. Вот уста Очень медленно открылись И тихонько заструились Звуки медного листа, Что чуть-чуть подогревают, Молоточком пробивают.